— Я хочу голубые химикаты для волос, — говорит Линнея. — Попрошу себе на день рождения.
Таллула нервно откашливается.
— Ну, возможно, твои родители захотят, чтобы ты подождала с этим, пока не станешь старше. Тёмные волосы вроде наших нужно сначала осветлить, а потом добавить цвет. Это тяжело для волос, они становятся сухими и повреждёнными. А у тебя такие красивые тёмные волны.
Линнея хмурится, глядя на волосы Таллулы.
— Посмотрим, — говорит она в такой манере, от которой она кажется даже старше, чем есть, и это напоминает мне, как быстро она растёт — умная, чрезвычайно разговорчивая и сообразительная девочка, уже посещающая детский садик. — Знаешь, что? — Линни поднимает прядь волос Таллулы. — Твои волосы того же цвета, что и мои глаза.
Линни берёт мой телефон, снимает блокировку, потому что эта смышленая озорница давным-давно выучила мой пароль, и открывает камеру. Ткнув пальцем, она переключает на фронтальную камеру и делает селфи, затем передаёт мой телефон Таллуле.
— Видишь?
Таллула смотрит на фото, часто моргая. Она прочищает горло.
— Вау. Кто бы мог подумать.
— А ещё они того же цвета, что и глаза дяди Вигго! — орёт Линни.
— Хочешь перекусить? — спрашивает у неё Таллула, вскакивая с пола. — Ты раньше отказалась от перекуса, а дядя Вигго сказал, что по правилам мамы и папы надо перекусить перед сном в восемь часов. Время почти восемь.
Линнея переводит взгляд между нами.
— Ты покрасила волосы в цвет глаз дяди Вигго, Лула Блю?
Таллула краснеет. Весьма радикально. Я никогда не видел, чтобы она так краснела. Она прочищает горло, приглаживает своё платье.
— Я... мои волосы были голубыми до знакомства с твоим дядей Вигго.
Я склоняю голову набок, улыбаясь.
— Неправда, Лула.
Она бросает взгляд на меня, часто моргая.
— Колледж не считается.
— Разве? — я удерживаю её взгляд, напоминая своей медленной, знающей улыбкой о том, что я сказал буквально несколько часов назад, когда она разлеталась на куски от моего прикосновения. «Я хотел тебя вот так с того самого момента, как увидел тебя».
Напоминая ей о том, что она сказала в ответ. «Я тоже хотела тебя».
Таллула краснеет ещё гуще. Отводит взгляд.
— Так как насчёт перекуса, Линни?
— Теперь я проголодалась. Пошли, Лула Блю! — кричит Линнея, сжимая её ладонь и таща Таллулу на кухню. — Пора перекусить! Потом нам надо придумать имена котам!
***
— Спокойной ночи, Персиваль! — шепчет Линнея, хотя её шёпот — это та же громкость, с которой разговаривают нормальные люди. Она посылает воздушный поцелуй серому котенку, который сидит на краю дивана и наблюдает за ней, склонив голову набок. Остальные котята скачут по спинке дивана и подушкам, гоняясь друг за другом. Им она тоже посылает воздушные поцелуи. — Спокойной ночи, Пенелопа! Спокойной ночи, Паскаль! Спокойной ночи, Пёрл! Спокойной ночи, Пейсли!
Эйден широко улыбается, держа её за руку и утягивая к двери.
— Ладно, Линни. Пора домой, милая.
— Но котятки! — ноет она. — Я им нужна. Я теперь их мама. Я не могу просто назвать их и уйти.
Фрейя мягко смеётся.
— Ну и имена. Я смотрю, наше изучение книжки с именами детей пошло на пользу.
— О, не то слово, — говорю я ей, поудобнее перехватывая Тео, спящего у меня на руках. — Хочешь, чтобы я отнёс его к машине?
Моя сестра отмахивается.
— Нее, я справлюсь.
Я хмурюсь. Тео большой двухлетка. А Фрейя уже на большом сроке беременности.
— Уверена?
— Уверена, — она без проблем забирает его у меня и усаживает так, чтобы его ножки оседлали её живот, а щека прижалась к её плечу.
— Я не хочу уходиииииить, — плачет Линни.
Фрейя морщится.
— И вот это наш сигнал ехать домой и уложить эту соню в постельку.
— Я не сонная! — воет Линнея.
— Спасибо вам обоим, — говорит Эйден, подхватывая Линнею на руки. — Они оба были очень рады прийти в гости.
— Мы очень весело провели время, — говорит Таллула, улыбаясь и поглаживая Линни по спине. — Скоро увидимся, Линни Лу. Мы ещё повторим это, окей?
Линнея поднимает голову от папиной шеи, куда она уткнулась с плачем. Она вытирает глаза, и её нижняя губа дрожит.
— Обещаешь, Лула Блю? Снова и снова?
Таллула серьёзно кивает.
— Обещаю.
Линнея улыбается. И я тоже улыбаюсь.
Снова и снова.
Мне нравится, как это звучит. Нравится сильнее, чем следовало бы. Но Боже, так легко растянуть эту картинку из месяцев в годы — Таллула и я тренируем юных футболистов, Таллула и я играем с моими племянницами и племянниками. Таллула и я обнимаемся, смотрим кино, суетимся в книжном магазине, выгуливаем собак. Таллула и я...
Это полное законченное предложение. Вот что я представляю. Таллула и я.
Сделав медленный, успокаивающий вдох, я усилием воли прогоняю панику.
Мы с ней вместе стоим на пороге, машем и провожаем взглядом их машину, выезжающую с парковки.
Как только я закрываю дверь, тишина, контрастирующая с часами радостного шума Линнеи и Тео, почти шокирует.
Таллула поднимает взгляд на меня, мягко улыбаясь.
— Они очаровательные.
Я киваю.
— Они такие.
— Ты хорошо с ними ладишь, — говорит она.
Я сглатываю, моё сердце часто стучит.
— Ты тоже.
Она пожимает плечами.
— Вопреки тому, что ты видел на футболе, я просто одна из тех людей, которые легко ладят с детьми.
— Мне понравилось то, что я видел на футболе.
Она смеется, проходя мимо меня на кухню.
— Это потому что я приструнила их для тебя.
Я иду за ней, стараясь не пялиться на её широкие покачивающиеся бёдра, но терпя сокрушительный провал.
— Я знаю, я вроде как умолял тебя помочь мне снова на этой неделе, но ты не хочешь продолжать помогать мне тренировать их... на протяжении сезона?
Таллула медлит, собрав в руке горсть маркеров. Она поднимает взгляд.
— Ты хочешь, чтобы я помогла?
«Я хочу всего, что ты мне дашь, Лу».
— Конечно, хочу.
Она улыбается, снова сосредоточившись на своей задаче, складывает маркеры в коробочку и закрывает её.
— Это звучит весело, да.
— Вот и хорошо, — я собираю чистые листы бумаги, разбросанные по столешнице, отделяю их от тех, на которых Линнея что-то нарисовала — эти я повешу на холодильнике. И тут находится рисунок, которого я не замечал прежде — она какое-то время рисовала с Таллулой, пока мы с Тео читали книжки на диване. Я смотрю на рисунок, и моё сердце гулко стучит.
Три человечка, состоящих из палочек и кружочков, стоят на зелёной траве, все улыбаются. Один человечек высокий, с огромной коричневой бородой, коричневыми волосами и тёмно-синей бейсболкой. Один человечек невысокий, с голубыми волосами и в платье треугольнике. Последний человечек, самый большой, на переднем плане, одет в радужное платье-треугольник, с яркой улыбкой, голубыми глазами и чёрными волосами-пружинками. Я, Таллула, Линнея. Всех человечков окружают красные сердечки, поднимающиеся к большому солнцу над головами.
Нарисованные Вигго и Таллула держатся за руки — два перекрещивающихся кружочка.
Таллула подходит ко мне и смотрит на рисунок.
— От детей ничего не утаишь.
Я смотрю на неё, изнывая по ней. Я хочу уложить её и доставить ей такое нереальное удовольствие. Я хочу обнимать её и зацеловать до бесчувствия, пока у меня голова не закружится от потребности дышать.
Повернувшись, Таллула поднимает на меня взгляд и проводит костяшками пальцев по моему запястью.
— Кстати об этом... — она делает шаг ближе, её ладонь поднимается вверх по моей руке. — Ты же пропустил ответную услугу ранее.
Я нервно сглатываю, и паника, которая была моей частой спутницей на прошлой неделе, просачивается в моё тело. Я чувствую так много, намного больше, чем я ожидал чувствовать к женщине, стоящей передо мной. Женщине, которая когда-то клялась, что моя идея любви, всего, что по моему мнению будет объединять меня и человека, которого я захочу — это ложь. Женщине, которая теперь говорит, что хочет попробовать и посмотреть на это иначе, открыться возможностям, которые она раньше никогда не считала возможными.