Я боюсь, что она передумает. Я боюсь, что она передумает насчёт меня. Я боюсь дать ей своё тело, когда так много всего остаётся без ответов. Но я также не хочу оттолкнуть её. Я не хочу отказывать ей. Я хочу сказать ей... ещё рано. Я надеюсь, что она сумеет услышать, что я говорю, о чём я прошу, что мне нужно.
Я обхватываю ладонями её лицо, провожу большими пальцами по щекам.
— Ты ничего не должна мне в ответ за то, что мы сделали ранее.
Таллула хмурится, крепко поджимая губы.
— Почему?
Я нетвёрдо выдыхаю, подхожу ближе, провожу костяшками пальцев по её щекам.
— В том, что мы сделали, нет табло. Я не буду вести подсчёты. Я сделал это для тебя, потому что хотел.
— И я тоже хочу сделать это для тебя, — искренне говорит она.
— Я знаю.
Её глаза всматриваются в мои, и просачивается понимание.
— Ты не уверен... хочешь ли этого от меня.
Как объяснить что-то столь сложное? Как сказать ей, что я хочу, возможно, большего, чем она может мне дать, что я боюсь наконец-то отдаться кому-то вот так, если вдруг в итоге окажется, что для неё это значило намного меньше, чем для меня?
— Я... — медленно выдыхая, я удерживаю её взгляд, нахожу в себе смелость. — Я... никогда не... делал этого прежде, Таллула.
Она склоняет голову набок.
— Интимная близость вне четко обговорённых отношений?
К моим щекам подступает жар. Я качаю головой.
Таллула моргает раз, второй.
— Подожди. Ты никогда не делал этого...
— Вообще никогда, — шепчу я. Моё лицо становится ярко-красным. В этом отношении я истинный сын своего отца — без рыжих волос, как у Рена и Зигги, только рыжинка в моих золотисто-каштановых волосах, а также их способность заливаться густым свекольным румянцем в случаях сильного смущения.
— Вигго, — выдыхает Таллула, сжимая мою ладонь. — Боже, прости. Я чувствую себя такой бестактной. Я должна была спросить. Я не знала...
— Не извиняйся, — выпаливаю я. — Тут не за что извиняться. Я мог бы сказать тебе. Я даже не думал ни о чём в тот момент, лишь хотел сделать тебе хорошо, Таллула, и мне понравилось то, что мы сделали. Очень сильно.
Она на мгновение притихает, всматриваясь в мои глаза.
— Но концепция ответной услуги... это другое?
Я киваю.
— Да.
Когда мы успели поменяться ролями? Когда Таллула научилась так хорошо говорить, заполнять пробелы, а я сделался таким неумёхой?
Взглянув на меня, Таллула берёт мою ладонь и крепко сжимает.
— Мы притормозим.
Меня захлёстывает смущением.
— Мы не обязаны это делать, для тебя...
— Не заканчивай это предложение, — очередное крепкое сжатие моей ладони. — Это не только ради тебя. Это и ради меня тоже. Чтобы я изучила это, мне тоже нужно отложить такую интимную близость. Мы ударим по тормозам. Мы многим можем насладиться, пока разбираемся в этом.
— Ты уверена?
Она улыбается, удерживая мой взгляд.
— Абсолютно. Мы ограничимся... обнимашками на диване? — предлагает она.
— Определённо. И поцелуи тоже. Думаю, это вполне оправданно.
Она прикусывает губу.
— Я бы не отказалась от поцелуев. Объятия в целом?
— Естественно, Лулалу. Очевидно же.
Мягко рассмеявшись, Таллула тянет меня к себе за футболку.
— Тогда иди сюда и обними меня перед сном.
Я обвиваю её руками. Её ладони скользят по моей талии. Её голова лежит на моей груди. Мой подбородок в её волосах.
Это ощущается таким правильным. Словно кусочек мозаики встал на место со щелчком, эхом разнёсшимся вокруг меня.
Надеюсь, она это тоже чувствует. Даже если сейчас пока что нет... то однажды почувствует.
Глава 26. Вигго
Плейлист: Cold War Kids, Bishop Briggs — So Tied Up
Я в нервном раздрае. Ещё полчаса назад я был благодарен за всепоглощающую тревожность, которая охватывала меня всю неделю из-за грандиозного открытия магазина, потому что только это не давало мне сходить с ума по Таллуле. По тому, как я хочу её, как боюсь признаться, что она важна для меня после всего одного короткого месяца, на протяжении которого мы делили жизнь, работу и дом.
Сосредоточившись на том, чтобы делать глубокие, размеренные вдохи, я стою, словно прирос к полу посреди моего книжного магазина, двери которого я вот-вот наконец-то открою. Больше года усердной работы вложено в это место. Супер-маленькое открытие, потом открытие для книжного клуба. Две недели шумихи в соцсетях, старая-добрая раздача листовок в окрестностях, совмещаемая с выгулом собак. Один месяц спокойного, практичного, стабильного присутствия Таллулы рядом, пока я вносил финальные штрихи, что-то переделывал и наконец сказал, что время пришло.
И этот день наступил.
Дверь, ведущая из моего дома в книжный магазин, открывается, широко распахнувшись. Входит Таллула, которая крадёт весь воздух из моих лёгких. Сияющая золотистая кожа. Льдисто-голубые локоны до плеч. Тёмная подводка, образующая стрелки у её янтарных глаз. Сарафан оттенка розового румянца, с глубоким декольте и юбкой, пышно расходящейся от её полных мягких бёдер и опускающейся чуть ниже колен. Туфли в тон, с высокими каблуками и ремешками на лодыжках.
В миллионный раз за последние две недели мне охота врезать себе по лицу за то, что я ударил по тормозам. Во мне горит такое жаркое и свирепое желание.
Единственное, что сейчас удерживает меня, не давая накинуться на неё (помимо того факта, что мой магазин открывается через пятнадцать минут) — это напоминание о словах Таллулы, что она на том же этапе, что и я, твёрдо убеждена, что нам нужно отложить интимную близость, чтобы исследовать то, кем мы можем быть за пределами физического влечения.
Ну, хотя кое-какая интимная близость есть.
Я думаю о сегодняшнем дне, когда приготовление обеда на кухне превратилось в поцелуи. Я помню, как приятно она ощущалась, хотя мои прикосновения к ней ограничивались изгибами её талии под моими ладонями. Мой член подёргивается под брюками.
Таллула улыбается так ослепительно и сногсшибательно. У неё вырывается свист.
— Вау, Бергман. А ты славно приоделся.
Я пожимаю плечами, держа руки в карманах.
— Да ладно тебе, Кларк, — мой взгляд удерживает её, затем опускается по её телу, поднимается обратно к её глазам. — Ты сногсшибательная, Лу.
— Блин, спасибо, — она пожимает плечами, затем кружится, отчего я мельком вижу её кружевные нежно-розовые трусики. В моём горле застревает жалобный звук.
— Упс, — она прижимает подол платья. — Нечаянный момент Мэрилин Монро.
Я качаю головой.
— Надеюсь, это последний на сегодня. В это заведение вот-вот войдут люди.
Она широко улыбается.
— И тебе не понравятся, если эти люди получат шоу?
— Да, чёрт возьми, — рычу я.
Её брови взлетают на лоб. Губы приоткрываются.
— О.
— Прости, — я провожу пальцами по волосам и шумно выдыхаю. — Немножко переборщил.
Таллула неспешно подходит ко мне. Я понимаю, что она даже не пытается быть сексуальной, но она сексуальна. На её лицо то практичное, не терпящее чуши выражение, когда она подходит ко мне и приглаживает ладонями ткань моей светло-голубой рубашки с закатанными до локтей рукавами, которую дополняют угольно-серые брюки, коричневый ремень, коричневые ботинки чукка. Профессиональный, но дружелюбный образ.
— Всё пройдёт идеально, — тихо говорит Таллула. Её ладони один раз крепко сжимают мои плечи, затем опускаются вдоль её боков.