Но я делаю это. Я чувствую себя храбрее, сильнее, почти бесстрашной.
Почти.
Потому что как только я выхожу из той тихой, охлаждённой кондиционером комнаты в пылающую, раскалённую реальность моей жизни, моя уверенность в себе проседает. Одно дело — делать то, чему я учусь у психолога. И совершенно другое — делать это с людьми, которые мне дороги. С людьми, которые для меня важны. С людьми, с которыми я хочу быть близка.
Магазин открывается в десять, так что у меня есть время взять себя в руки перед работой.
Когда я прихожу домой, Вигго всегда там, торчит на кухне, меня уже ждёт свежий кофе и очередная аппетитная вкусняшка, в которой уже подсчитано количество углеводов на порцию, и это значение аккуратно написано на листочке, чтобы я могла ввести нужное количество инсулина перед едой.
Именно там я нахожу его, когда закрываю за собой дверь, чувствуя себя опустошённой и в то же время избавленной от бремени. Он прислоняется бедром к кухонному шкафчику и уткнулся носом в любовный роман. Книга самую чуточку опускается, и его глаза встречаются с моими.
— Привет, Лулалу.
— Привет, — я вешаю свои ключи на крючок «Дом, милый дом», затем наклоняюсь, чтобы приветствовать Ромео и Джульетту, которые радостно гавкают и виляют хвостами, свесив языки набок, пока я их глажу. Я обнимаю их обоих, утешаясь этими тёплыми милыми телами, их непоколебимой, верной любовью, от которой мне всегда становится лучше.
Я выпрямляюсь, иду в сопровождении собак и останавливаюсь у дивана, где котята спят как маленькие муравьишки на бревне, дремлют, развалившись по всей длине сиденья. Я провожу рукой по их спинкам, чувствую мягкую пушистую шёрстку и крохотное мурлыканье за рёбрами. Закончив приветствовать питомцев, я неспешно вхожу на кухню.
Вигго откладывает книгу в сторону и разводит руки. Я подхожу и обвиваюсь вокруг него, пока мои пальцы не сцепляются на его пояснице, а щека ложится на его грудь.
— Как ты, Лу?
— Вымоталась.
Он кивает.
— Работа с психологом выматывает. Горжусь тобой.
— Спасибо, — я улыбаюсь в его грудь и вздыхаю, упиваясь комфортом его объятий.
Последние две недели после грандиозного открытия мы вели себя наилучшим образом, ограничивались только объятиями и иногда фестивалем обнимашек на диване за просмотром фильма. Магазин остается оживлённым каждый день от открытия и закрытия. Я работаю над своей книгой рано утром и весь вечер, пока Вигго печёт и восполняет запасы в магазине. Мы ни разу не целовались. Я говорю себе — это потому, что мы слишком заняты, но на деле это не так. У нас бывают такие тихие моменты по утрам, вечером на диване, перед тем, как мы расходимся по спальням. Мы ими не пользуемся. Думаю, мы по какому-то негласному соглашению приняли и решили это уважать, пока мы не разберёмся, кто мы друг для друга. А пока мы оба слишком хрупки, чтобы рисковать и идти туда, куда нас могут завести поцелуи.
Мой взгляд опускается к историческому роману, который он читал, и к паре на обложке, обнимающейся с явной томностью. Не в первый раз с того вечера, с утра следующего дня, когда я проснулась и решила исправить своё дерьмо, я подавляю колоссальную волну неуверенности. Через работу с психологом, через то, как я дописываю свою книгу, я стараюсь в первую очередь стать здоровее и открыться исцелению. Но я также определённо стараюсь стать человеком, который способен иметь здоровые интимные отношения. С ним.
Вот только Вигго не просто какой-то обычный человек, которому нужен эмоционально открытый партнёр. Он романтик, у которого столько идей, чувств, надежд на то, в чём я совершенно не разбираюсь. Как я вообще могу соответствовать его ожиданиям?
— Новый рецепт, — говорит он, одной рукой потянувшись к тарелке печенья. Печенье с арахисовым маслом, шоколадной крошкой и овсянкой. Ты говорила, что хочешь чего-нибудь с арахисовой пастой и шоколадом.
Я зажмуриваюсь, подавляя внезапный прилив слёз. Он такой чертовски милый.
— Выглядит здорово, — шепчу я, надеясь, что это скроет ком эмоций в моём горле. — Спасибо.
Он кладёт подбородок на мою макушку.
— Всегда пожалуйста, Лу.
Я снова притихаю, крепко обнимая его. Я знаю, что надо отпустить, переходить дальше к делам сегодняшнего дня, завтрашнего, следующих двух недель. Но каждый раз, когда я обнимаю его, отпускать становится всё тяжелее.
Вигго моё поведение не смущает. Через шесть сессий он уже научился принимать мою молчаливость, когда я возвращаюсь от психолога. Он терпеливо стоит, крепко обнимает меня, дышит медленно и размеренно, пока я молча цепляюсь за него, а мой разум бешено работает. Я делаю глубокий вдох и стараюсь успокоиться, упорядочить мысли. Я не могу беспокоиться о том, что может случиться между нами, когда я дойду до своей цели, до точки назначения. Я должна сосредоточиться на том этапе пути, на котором я нахожусь сейчас.
«По одному шагу за раз», — часто напоминает мне Линда. Я сама напоминаю себе об этом, когда отстраняюсь и поднимаю взгляд на Вигго.
Он улыбается мне, и эта улыбка окрашена знакомой яркой энергией, но там как будто нечто большее. Как будто у него есть секрет, которым им не терпится поделиться.
— Что такое? — спрашиваю я.
Вигго тянется к ноутбуку и поворачивает его экраном к нам.
— Это мои продажи на данный момент, за первые две недели.
Я наклоняюсь и пробегаюсь взглядом по таблице. Мои губы изгибаются в улыбке.
— Вигго. Это невероятно.
— Ага, — его улыбка становится шире, когда он наклоняется и задевает своим плечом мое. — Благодаря тебе.
Я закатываю глаза.
— Вот уж едва ли. Это твой магазин. Твоё вИдение, воплощённое в жизнь. Не смей сваливать всё на меня.
Он смеётся.
— Брось, Лулалу. Ты внесла большой вклад. Если такой уровень продаж сохранится до конца первого месяца, я бы ни за что не заработал таких денег, если бы платил зарплату персоналу. Бесплатный труд — это не ерунда.
— Это не бесплатный труд. Это обмен. Ты вложил в мою книгу время и свои познания. Ты позволяешь мне бесплатно жить здесь, хотя мы с тобой оба знаем, что оплата части аренды влетела бы мне в копеечку, — я крепко сжимаю его ладонь. Надо достучаться до его твердолобой башки. — Прекрати приуменьшать то, чего ты добился. Ты заслужил празднование, а не сведение к минимуму.
Улыбка Вигго гаснет. Он смотрит на мою руку, водит большим пальцем по коже.
— Ах, но если я приуменьшу радостный момент, приглушу кайф, то падение будет не таким болезненным, когда неизбежно придёт разочарование и провал.
Я хмурюсь.
— Я бы сказала... это чрезвычайно знакомо. Но я скажу тебе то же, что сказала мне Линда: смотреть так на хорошие вещи в своей жизни — это нездоровое поведение.
— Ну, мой психолог согласен с твоим и тоже часто говорит мне об этом, — он пожимает плечами. — Это не означает, что это прижилось в моём мозгу. Но я работаю над этим.
— И это... мне тоже знакомо.
Вигго сжимает мою ладонь в ответ.
— Работа продолжается, верно?
Я киваю, слабо улыбаясь.
— Работа продолжается.
— Кстати, — говорит он, поднося печенье ко рту и откусывая большой кусок. — Когда мне доведётся прочесть законченную рукопись?
— Ммм, как аппетитно выглядит, — я выдёргиваю руку и хватаю ей одно печенье, изучая его гораздо пристальнее, чем необходимо.
— Лула, — умоляет Вигго.
Я кладу печенье на тарелку.
— В конечном счёте прочтёшь, обещаю. Просто... пока что нет.
Вигго жуёт печенье, притворно нахмурившись.
— Ладно.
— А теперь прошу меня извинить, — говорю я ему. — Мне надо приготовиться к оживлённому рабочему дню в магазине.