— Подожди, Лу, — Вигго кидает остатки печенья в рот, отряхивает руки, затем тянется к конверту. — Это пришло на твоё имя.
Я смотрю на конверт, видя имя моего издателя и обратный адрес... У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на своё имя, написанное над адресом Вигго. Мою грудь сдавливает. Смотреть на это кажется таким... правильным. И странным. И хорошим.
Я прикусываю губу, перевернув конверт.
— Я удивлён, что на твоё имя пришла почта, — говорит Вигго, прислоняясь бедром к кухонному шкафчику и держась на уважительном расстоянии, чтобы я могла в уединении ознакомиться с содержимым. — До сих пор ты ничего не получала.
Я пожимаю плечами.
— Да и нечего получать, по сути. Счетов на оплату нет. Задолженности по студенческому кредиту тоже — мама и папа оплатили моё обучение, что является колоссальной роскошью, знаю...
Вигго переступает с ноги на ногу.
— Само собой. Но я так понимаю, это влечёт за собой весьма сложные узы.
— Ну как не любить, когда родители пытаются купить искупление за твоё токсичное детство, — я вскрываю конверт. — Всё остальное, за что я плачу, не требует отправки бумаг по почте. Кроме этого. Я дала своему агенту твой адрес на случай, если надо будет прислать ранние копии книг для прочтения на отзыв или какие-то финансовые документы. Надеюсь, ты не против.
Вигго притих. Я поднимаю взгляд. Он пристально наблюдает за мной.
— Само собой, Таллула, ты же живёшь здесь.
«Ненадолго, — думаю я. — Если только я не наберусь смелости попросить, чтобы он разрешил мне остаться».
Он меняет позу.
— Кстати, насчёт этого, Таллула. Нам стоит поговорить. Знаю, ты сказала...
Я хватаю его руку, крепко сжимая, и к счастью, Вигго замолкает. Я знаю, что нам нужно поговорить об этом, что избегать этого разговора — это нездоровое поведение. Но я говорю себе, что это не избегание. Это... пауза. Я слишком уязвимая после терапии, борюсь со своими демонами, которые нашёптывают о том, как плохо закончатся попытки получить что-то хорошее в жизни. Я хочу иметь всё необходимое для разговора о нашем плане, как и когда я уеду, но этот разговор неизбежно связан с нами, и я знаю, что я пока не готова к этому разговору.
— Нам определённо нужно поговорить об этом, — я удерживаю взгляд Вигго, надеясь, что он прочтёт то, что я имею в виду. — Просто... пока что не надо, пожалуйста?
Вигго всматривается в мои глаза. Наконец, он кивает.
— Окей.
— Спасибо, — я снова сжимаю его ладонь, затем убираю руку и достаю бумагу из конверта. Я распрямляю листы, затем поворачиваю нужной стороной к себе. А затем моргаю при виде цифры, которая смотрит на меня с листа.
Мой гонорар за «Изохрон»... он огромен.
— Что не так? — спрашивает Вигго, и его взгляд лихорадочно мечется по моему лицу, пока он пытается расшифровать его выражение.
Ну удачи ему. Я понятия не имею, как выглядит моё лицо, и понятия не имею, что я чувствую. Шок? Ошеломление?
Срань господня.
Я всегда обладала привилегией финансовой защищённости благодаря моим родителям-кинозвёздам, и это дарит большое облегчение с такой болезнью как диабет. И страховки моих родителей, которые покрывали меня в детстве, и страховка, которую я потом оформила себе, периодически не покрывали приобретение инсулиновых помп, НМГ, нужного инсулина, и моим докторам приходилось разбираться со страховой компанией, но благодаря финансовой стабильности, я могла позволить себе купить всё необходимое, чтобы оставаться в живых — роскошь, которой не имеют многие люди с моей болезнью.
Я никогда не оставалась без чего-то необходимого. Колледж оплачен, сразу после выпуска мои родители вручили каждому из нас неприлично крупную сумму денег, а потом моя книга совершила прорыв, так что мне не пришлось долго ждать гонорар. Первые несколько выплат были неплохими. Но эта выплата... как бы банально это ни прозвучало, это совершенно новый уровень.
— Таллула, ты меня пугаешь.
Голос Вигго выдёргивает меня из транса. Я плотно складываю листы, затем убираю обратно в конверт.
— Хорошие новости от издателя, которых я совсем не ожидала.
Выражение его лица сменяется с глубинного беспокойства на широкую ослепительную улыбку.
— Лу, это здорово! — он притягивает меня в объятия, и я крепко обнимаю его в ответ, стискиваю, сильно зажмурившись. Счастливые слёзы. И это первый на моей памяти раз, когда я плачу от счастья. Надеюсь, не последний.
Отстранившись, я смотрю на Вигго, и мои губы изгибаются в улыбке.
Счастье.
Я чувствую, как это счастье освещает меня. Да, я благодарна за этот гонорар, за успех, который он символизирует, за бОльшую финансовую стабильность, которую он мне дарит, но именно радость делить этот момент с Вигго заставляет меня улыбаться, наполняет этим пушистым искрящим теплом.
Вигго убирает прядь волос, прилипшую к моей мокрой от слёз щеке, и его глаза не отрываются от моих.
— Я очень тобой горжусь. Я восхищаюсь твоей упорной работой, твоим успехом. Но прежде всего... я счастлив, что вижу тебя счастливой.
Моя улыбка становится ещё шире.
— Спасибо.
— Эта улыбка, — шепчет он, и его взгляд не отрывается от моего рта. — Она прекрасна.
Его голова опускается. Моя запрокидывается. Наши носы задевают друг друга, когда я привстаю на цыпочки. Это негласное соглашение не целоваться вот-вот вылетит в форточку.
Но тут его телефон звонит, заставляя нас обоих вздрогнуть.
Я хватаюсь за грудь, моё сердце бешено стучит.
— Прости, — Вигго говорит, доставая телефон из кармана. — Фрейе до родов ещё восемь недель, но я волнуюсь...
— Ответь, пожалуйста.
Вигго смотрит на экран и опешивает.
Теперь уже мой черёд волноваться, заламывать руки, пытаться прочесть его лицо.
— Вигго? Что не так?
Он сглатывает.
— Это Донни. Он... звонит. Обычно он только пишет сообщения.
Шесть недель назад я бы наверняка отпустила колкое замечание о том, как серьёзно он относится к новостям о ремонте его машины. Но за последний месяц я поняла, что его беспокойство нарастало за всё то время, что Вигго ждал новостей от Донни по поводу того, какие запчасти можно найти и что можно сделать для спасения его машины. Теперь я знаю, что Эшбери для него — нечто большее, чем просто машина, к которой он питает сентиментальные чувства. Эта машина, которая возила его до Эскондидо, пока он выстраивал в своём прекрасном мозге мечту, пока он доставлял свои заказы выпечки, ездил на разные подработки в течение дня, в дом его родителей поздно вечером и рано утром, чтобы напечь ещё вкусняшек, продолжать копить деньги, размеренно работать над воплощением мечты.
— Ответь, — говорю я ему. — Я могу оставить тебя одного, если хочешь.
Я уже начинаю пятиться, но Вигго крепко хватает моё запястье.
— Останься, пожалуйста.
Я застываю, затем делаю медленный шаг обратно к нему.
— Окей.
Пальцы Вигго переплетаются с моими. Другой рукой он принимает вызов и подносит телефон к уху.
— Привет, Донни.
Я не слышу, что говорит Донни. Но я вижу, как искажается лицо Вигго. Вижу, как он осознаёт это и выдавливает для меня ободряющую улыбку.
Я смотрю на него, продолжая держать за руку, пока он благодарит Донни и завершает звонок. Я знаю, что это плохие новости. Худшие новости.
Он с трудом сглатывает и убирает телефон в карман. Я сжимаю его ладонь.
— Вигго, — тихо произношу я.
Мне не нужно говорить больше. Он знает, что я знаю. Думаю, он благодарен, что ему не придётся произносить это вслух. Может, ему так легче притвориться, будто он в порядке, хотя это явно не так. Я собираюсь надавить, настоять, сказать, что это нормально — поплакать из-за того, что его машина мертва, не вернётся, и что хоть раз я могу быть той, кто обнимает его, пока он разваливается на куски.