Я закатываю глаза, но улыбаюсь так широко, что щёки болят. Таллула гортанно хохочет, привстав на цыпочки, чтобы смахнуть конфетти с моего лица.
— С днём рождения, Вигго.
Я качаю головой, пытаясь сохранить серьёзное лицо и щуриться, но терплю провал.
— Ты коварная женщина.
— Не каждый же день тебе исполняется тридцать, — говорит она. — К тому же, я знаю, как ты любишь сюрпризы. Я должна была это сделать.
Я притягиваю её поближе, улыбаясь ей.
— И не каждый же день мы обручаемся. Лучший в мире подарок на день рождения.
Она кладёт ладонь поверх моего сердца.
— Я так рада, что ты согласился.
— Я так рад, что ты сделала предложение, — говорю я, улыбаясь и чувствуя кольцо в футляре, которое прожигает дыру в кармане. Теперь я знаю, когда отдам его ей. Завтра утром, когда мы будем вдвоём на террасе, с кружками кофе, наблюдая за пробуждением мира, началом нового дня и нового этапа в наших жизнях.
— Когда ты хочешь им сказать? — шепчет Таллула, когда мы начинаем идти к семье, которая всё ещё дует в казу и шлёпает друг друга шариками.
Я упиваюсь смехом и радостью, столь же яркими и прекрасными, как дар видеть всех, приехавших ради меня — все мои племянницы, племянники, братья, сёстры и родители в одном месте.
Остановив нас, я обнимаю Таллулу и целую, долго и глубоко.
— Шутишь? Прямо сейчас!
***
Менять что-либо в шалаше — это большое событие. Шарм этого места в его постоянстве — кровати всегда на прежних местах, ложки и вилки в одном и том же ящике, те же потрёпанные книги на полке, диван, который, как мне лично известно, передвигается для энергичных занятий любовью перед огнём, но потом всегда возвращается на своё место.
Лишь по самым особенным случаям мы что-то меняем. И сегодня один из таких дней.
Длинный деревянный стол, который обычно обитает в главном помещении, после большого количества кряхтения и мата сквозь смех, теперь расположился на задней террасе, над ним развешены гирлянды, а свечи купают столешницу в мягком уютном свете.
Я окидываю взглядом всех собравшихся за столом, и моё сердце ощущается таким полным при виде всей моей семьи, а также семьи Таллулы — её родители и брат Гарри, а также Шарли и Джиджи. Сара, чей магазин мы вновь вернём к жизни, смеётся, склонив головы с моей матерью. Мой папа улыбается, погрузившись в разговор с Линнеей, которая сидит на его коленях и рассказывает что-то, что полностью завладело его вниманием. Дети играют и раскрашивают картинки, малыши лепечут и воркуют, передаваемые из одной пары любящих рук в другую. Все эти люди, которые любят нас, безмерно рады за нас, празднуют счастливый конец, который я так боялся никогда не обрести.
Таллула сжимает мою ладонь под столом, и я смотрю ей в глаза. Она улыбается.
— Счастлив? — спрашивает она.
— Намного сильнее, чем мне казалось возможным, — говорю я ей.
Она крепко сжимает мою ладонь. Я подношу её руку к губам и мягко целую костяшки.
— Тост, — говорит мой папа, медленно поднимаясь со стаканом в руках. Линнея бежит ко мне, теперь уже такая высокая и долговязая, деловитая и яркая десятилетняя девочка, которая стала моим экспертом по детской литературе, всегда помогает мне найти самые новые и лучшие книги для магазина. Я раскрываю перед ней руки, крепко обнимаю её, а потом она бросается мимо меня к своему самому младшему братику Ноа и поднимает его на колени.
Ноа тянется ко мне, и я беру его к себе на колени. Он кладёт голову на моё плечо и вздыхает, пока я глажу его по спинке. Я улыбаюсь Таллуле, которая наблюдает со мной тоже с улыбкой.
Линнея обнимает Таллулу сзади.
— Лула Блю, — шепчет Линнея.
Таллула оборачивается.
— Да, Линни Лу?
— Есть бумажные платочки?
Таллула хмурится.
— А зачем?
— Дяде Вигго они понадобятся.
Я кошусь в их сторону.
— Что?
— Мы здесь, — говорит папа, привлекая моё внимание, — потому что этот дом, как никакое другое место, является домом для нашей семьи. Здесь мы собираемся для больших моментов — свадьбы, дни рождения...
Все бокалы поднимаются в мою сторону, с милыми фразами любви и пожеланиями много чего ещё. Я улыбаюсь, проглатывая ком в горле.
— Помолвки, — добавляет папа, улыбаясь нам.
Таллула кладёт голову на моё плечо и обвивает ладонью мою руку.
— Пусть я так рад, что мы все собрались здесь для этого, — говорит папа, — пусть я надеюсь, что здесь будет отмечено ещё много праздников и счастливых воспоминаний, я думаю, подобающе напомнить нам, в день рождения Вигго и день его помолвки с Таллулой, которую мы любим всем нашим сердцем, что даже если мы потеряем это место, если мы больше никогда сюда не приедем, это, — он жестом обводит стол, — будет таким же ярким и таким же настоящим.
Повернувшись ко мне с улыбкой и гордостью в глазах, папа говорит:
— Вигго, ты любишь любить так, как не любит никто из известных мне людей. Ты окутываешь всех, кто живет в твоём сердце, таким количеством любви, даже если они не знают, что с этим делать, и даже если это окутывание получается чересчур тесным.
Моя семья хохочет. Я хрипло смеюсь, смаргивая слёзы.
— Мы так благодарны за свет, который ты принёс в наш мир тридцать лет назад, за все те способами, которыми ты нас любишь, напоминая нам, что любовь — это не абстрактная идея, а живое и дышащее существо. Мы так счастливы, что ты нашёл девушку, которая тоже верит в это и вместе с тобой живёт любовью.
Он поднимает бокал.
— За Вигго и Таллулу, за вас обоих, за счастливую пару, чьи сердца обрели дом друг в друге, — он переводит взгляд на маму, которая берёт его за руку и улыбается. — Скажи им, милая. То, что ты всегда говорила мне.
Мама смотрит в мою сторону, улыбаясь шире, и говорит:
— Дом — это не место. Дом... это вот это, — она обводит взглядом стол. — Наши сердца, наша любовь, сплетающая нас воедино, где бы мы ни были. Куда бы ни завела тебя жизнь, знай, что у тебя есть дом в наших сердцах, и и пусть ваши сердца всегда будут домом друг для друга.
Я поднимаю бокал вместе с Таллулой и всеми остальными за столом.
— Я вас всех люблю, — говорю я, и мой подбородок дрожит от эмоций. — Спасибо.
Похрапывание Ноа на моей груди заставляет меня рефлекторно рассмеяться, его тёмные локоны щекочут мне подбородок, его липкая ладошка горячо лежит на моём предплечье. Я приглаживаю его волосики, целую в макушку, затем смотрю на Таллулу, которая наблюдает за мной с такой любовью, что у меня щемит сердце.
— Как у тебя дела, Лулалу?
— Счастлива до невозможности, — шепчет она, затем целует меня. — А ты?
— Счастливее некуда.
Таллула запрокидывает голову и снова целует меня. Я сжимаю её ладонь, лежащую на моём сердце, спокойно и уверенно, умиротворённо, зная, что моё сердце нашло свой дом, что Таллула всегда будет рядом. Я обнимаю рукой женщину, которую люблю, и кладу подбородок на её голову, пока мы смотрим на мою семью, собравшуюся за столом. Тёплый приятный ветерок покачивает гирлянды, играет с язычками свечей, шелестит в кронах деревьев.
Это могла бы быть магия, танцующая по воздуху подобно светлячкам, искрящим во тьме. Но я знаю, что на самом деле переплетается между нами, столь же инстинктивное и естественное, как ветерок, приливы, солнце, которое встанет и сядет завтра; то, что питало меня, исцелило, дало мне эту жизнь, разделенную с моей обожаемой женщиной, это наше будущее, которое мне уже не терпится увидеть...
И это всё любовь.
КОНЕЦ
Спасибо, что читали с нами эту замечательную серию! Мы планируем переводить и другие книги автора. Чтобы не пропустить их выход, подписывайтесь на наши сообщества:
Телеграм: https://t.me/rosland_translations
