— Монстра?
Виктория подняла голову и посмотрела на него. В расслабленном состоянии Мигель выглядел не менее чувственно и привлекательно.
— Иногда он спит, и это хорошо. Но когда просыпается, он безобразен до отвращения.
Мигель состроил гримасу.
— Я же не настолько плохой.
— Нет, не плохой. Но монстр.
Он пристально посмотрел ей в глаза, затем перевернулся на живот, и она оказалась под ним. Мигель принялся ласкать ее грудь и бедра. Они только что закончили заниматься любовью, а он снова заводил ее.
— Ты много опытнее меня.
— Я и на пятнадцать лет старше тебя.
— И все их провел в постели?
Мигель рассмеялся.
— Ты думаешь только об одном.
— Этим ты и воспользовался.
— Лучше я, чем кто-нибудь другой.
Он провел языком по ее груди, оставляя влажную дорожку, от которой у нее защекотало кожу. Затем взял в рот один из ее сосков.
Внезапно слезы снова начали душить Викторию. Сердце тяжело забилось от желания и тоски. Как она могла вообразить, что полюбила его? После всего, что произошло…
Да, он был настойчив, горд, высокомерен, жесток в обычной жизни. Но в постели Мигель становился совсем другим. Занимаясь любовью, он ни разу не обидел ее, не причинил боли, не унизил. Его жестокость каким-то образом трансформировалась в нежность, и он казался ей таким щедрым… таким любящим.
Но как мог быть щедрым и любящим мужчина, который обращается с ней, как средневековый феодал с понравившейся ему женщиной, — сначала похитил, потом запер на ключ?
Это выглядело лишенным смысла. Но все же она переживала целую гамму самых прекрасных эмоций. И дело было не только в сексуальном удовлетворении. Что-то изменилось в ее душе.
— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что если бы мы так не спешили, то у нас могло бы все получиться? — спросила Виктория серьезно.
— У нас все и так получается, — ответил Мигель.
Она задержала дыхание, чтобы не вспылить, и спокойно произнесла:
— Давай, пожалуйста, поговорим об этом. Только без оскорблений и угроз бросить меня на съедение голодным львам.
Мигель рассмеялся, отнюдь не удивленный ее словами.
— Хорошо. У наших родителей была договоренность.
— Это формальности.
— Мы занимались любовью.
Виктория ничего не ответила, тогда он привел свой последний довод:
— В тот раз я не воспользовался презервативом.
Поначалу она не поняла, к чему он клонит. Но потом ее словно током ударило. Виктория резко высвободилась из его объятий и перекатилась на другую сторону кровати.
О чем она только думала? Как могла забыть о такой важной вещи? О Боже, что произошло с ее головой?
Мигель приподнялся на локте и положил руку на ее плечо.
— Ты можешь быть беременна.
— Неправда, — замотала головой Виктория, одновременно резким движением сбрасывая его руку.
— Мы ведь скоро это узнаем, да?
— Когда ты вспомнил о презервативе?
Мигель ответил не сразу. Они только что занимались любовью, но теперь снова стали чужими.
— Я сделал это сознательно, — наконец невозмутимым тоном произнес он.
Виктория обреченно покачала головой, зная, что это правда. Значит, он действительно хотел, чтобы она забеременела. Именно таким образом собирался решить все их проблемы и привязать ее к себе.
— Знаешь, о чем все это говорит? — с вздохом сказала она. — Нет? А я знаю. — Виктория не могла скрыть горечи в голосе.
— Пойми, это для твоего же блага, — произнес он.
— Неужели? — Она грустно рассмеялась. — Мигель, признайся, ты просто не доверяешь мне, поэтому и повел себя так. Я тебе даже не нравлюсь. Ты был шокирован моим поведением там, в Париже, я вызвала у тебя отвращение…
— Никакого отвращения! — поспешил заверить ее он. — Я был удивлен. Растерян…
— Скорее уж зол. — Начав говорить, Виктория не могла уже остановиться. — Ты злишься на меня, и, возможно, ты прав. Но вот что я тебе скажу: либо ты кончаешь со всем этим спектаклем, либо принимаешь меня такой, какая я есть, потому что я не собираюсь меняться.
— Тебе и не обязательно меняться.
— Не смеши меня. Конечно, ты ждешь, что я изменюсь, иначе не стал бы так обращаться со мной.
Мигель не произнес ни слова в ответ.
— Ты ждешь, что я начну соответствовать твоему представлению о хорошей жене, — упавшим голосом продолжила она. — Я не знаю, что это за представление, и, если честно, не горю желанием узнать, если это значит больше не видеться с тобой.
— Возможно, нам обоим необходимы перемены.
— Возможно? — Виктория нервно рассмеялась. — Знаешь, Мигель, ты не изменишься, и я никогда не изменюсь в достаточной мере, чтобы удовлетворить тебя. И ты всегда будешь сердиться на меня и наказывать за то, что я не та, кем должна быть. Ведь ты, похоже, никак не поймешь, что я не… — Черт! В ее голосе звучало слишком много эмоций. — Не… — снова попыталась она, но слова не шли.
— Не — что?
— Не соответствую своему положению и происхождению.
— Ты слишком все усложняешь, — резко произнес Мигель. — Возможно, впервые увидев тебя, я действительно пришел в замешательство.
— Ты пришел в бешенство, — поправила его Виктория.
Он посмотрел на нее долгим изучающим взглядом.
— Да, я тогда действительно разозлился. Но я не верю, что кто-то может быть однозначно хорошим или плохим… Даже ты. — Мигель явно попытался пошутить, и выражение его лица смягчилось.
Но на губах Виктории не появилось и тени улыбки. Ей было слишком больно — так много эмоций, которых она не понимала, сжигали ее душу. Ранее, нежась в его объятиях, она была так близко к тому, чтобы поверить в возможность счастливого окончания этой истории. Но она опять ошиблась.
Завернувшись в простыню, Виктория встала с кровати. Мигель тут же вскочил и направился к ней. Она отступила.
— Стой! — крикнула Виктория и вытянула вперед руку. — Остановись, Мигель! Сейчас же!
Он ее послушал, но все равно оказался слишком близко от нее. И снова Викторию поразили его мужественность и высокий рост. Рядом с ним она казалась себе незначительной и невзрачной.
— Ты должен понять, что у нас ничего не выйдет. Мы не подходим друг другу. Я не могу быть тем, кем ты хочешь меня видеть. А ты, Мигель… — Виктория глубоко вздохнула и решилась: — А ты не тот, кто нужен мне.
Он ничего не сказал. Просто стоял и смотрел на нее.
Тогда она обняла себя за плечи, словно пытаясь таким образом привести в порядок чувства, пришедшие в хаос. Все кончилось, обреченно подумала Виктория. Кончилось, так и не начавшись.
Она ощущала себя душевно истощенной и растерянной. Несколько минут назад они были близки. Несколько минут назад она чувствовала себя почти счастливой… И вдруг осознала, что снова оказалась во власти иллюзий.
Ей нравилось, когда Мигель к ней прикасался, нравилось удовольствие, которое она находила в его объятиях. Но все между ними сводилось лишь к физическому влечению. У них был неземной секс, но они ни разу не занимались настоящей любовью, а она была слишком несведуща, чтобы понять это сразу.
— В любых отношениях бывают переломные моменты, — сказал Мигель голосом, лишенным всяких эмоций.
Виктория сосчитала до десяти, пытаясь унять боль.
— Это не переломный момент, Мигель. — Она попыталась улыбнуться, но губы не слушались ее. — Ты не должен был никого подлавливать или припирать к стенке. Запирать на ключ и привязывать к себе насильно.
Его челюсти сжались, лицо окаменело.
— Я собирался дать нам время. Я боялся потерять тебя. Я подумал, что нам следует побыть вместе… чтобы лучше узнать друг друга.
Но он намеренно хотел, чтобы она забеременела. Хотел заманить ее в западню. Но только не из любви, нежности или каких-либо других высоких чувств, которые она понимала и уважала.
— Думаю, мы уже многое узнали друг о. друге, не так ли? Неужели мое благородное происхождение так важно для тебя? Или ты так страстно жаждешь угодить Беатрис? Что ты о себе возомнил, если решил, что можешь играть со мной как с бездушной куклой? А может, за брак со мной тебя ждет крупное вознаграждение? — Виктория с трудом остановилась.