Внезапно Бич замер, затем отстранился от девушки.
— Я не слишком сильно?.. — спросил он.
— Я хочу большего, а не меньшего, — нетерпеливо проговорила Шеннон. — Я хочу всего, что ты способен мне дать.
Бич посмотрел в подернутые пеленой глаза девушки и стал медленно и осторожно раскачиваться. Девичьи бедра упруго поднимались ему навстречу, словно умоляя о большем.
— Еще не время, сладкая девочка, — улыбнулся Бич, уходя от настойчивых девичьих бедер.
— А когда же? — выдохнула она.
— Когда все твое тело будет трепетать, а ты вся будешь, как горячий, дикий мед… Тогда я возьму тебя, девочка. И мы оба станем кричать от радости.
Ладонь Бича скользила по горячему телу девушки, ласкала груди, живот, бедра. Он вновь отыскал дерзкий атласный узелок и стал ласкать его, пока Шеннон не закричала. Тело ее ходило ходуном под Бичом, и ему стало ясно, что она близка к финалу.
Бич подвел руки под бедра Шеннон, еще сильнее поднял и развел ноги девушки.
«Нравится ли ей это?» — подумал он.
Ей это нравилось. Он понял это, чувствуя, как трепетно пульсирует девичья плоть. Сдерживать желание более не было сил.
— Шеннон! — прошептал он. — Посмотри на меня.
Сотрясаемая дрожью, Шеннон открыла глаза. Бич находился над нею, лицо его искажала страсть, глаза светились, словно горящие уголья.
— Сейчас, сладкая девочка… Сейчас.
Он вошел в девичье лоно мощным рывком и, не останавливаясь, прошел весь путь до конца.
Шеннон напряглась и тоненько вскрикнула. В тот же миг Бич замер, надеясь, что если он не будет двигаться, ее тело приспособится к его присутствию в ней.
Затем он ощутил пульсацию в глубине девичьего лона и понял, что боль вытеснена сладостными ощущениями. И тогда он начал ритмичное движение, более не пытаясь ограничивать и сдерживать себя. Он скользил в тугих атласных глубинах, ощущая трепет женской плоти.
«Надеюсь, Шеннон понимала, на что идет, когда говорила, что хочет взять от меня все».
Это было последнее, о чем он смог подумать. Через несколько мгновений его накрыла горячая волна сладострастия, и он излился в содрогающееся девичье лоно.
19
Когда Рено подъехал к хижине Шеннон, стояла по-настоящему летняя жара, и трудно было представить, что всего лишь три дня назад здесь бушевала снежная пурга. Возле самых высоких пиков блуждали редкие перламутровые облака, остальная часть неба была безоблачной и синей, как глаза у Шеннон. В воздухе пахло хвоей и настоянными на солнце луговыми травами.
Пение птиц, резвящихся в лесу и над лугом, заглушил отчаянный лай Красавчика.
— Хватит, Красавчик! — скомандовал Бич, выходя из хижины. — Рено — друг. Друг! Ты слышишь?
Красавчик так не считал, тем не менее лай его постепенно перешел в ворчание, а через некоторое время пес и вовсе затих.
Зеленые глаза Рено смотрели на Красавчика внешне апатично. Левая рука его, казалось, находилась на значительном расстоянии от револьвера, но так могли считать лишь непосвященные.
— Весьма общительный тип, — заметил Рено.
— Он привыкнет к тебе.
— Хочу надеяться.
— Только не приходи сюда в мое отсутствие.
— Когда это будет? — будничным тоном спросил Рено.
Бич не ответил.
Рено перевел взгляд с Красавчика на брата, прикидывая, не приблизился ли Бич к разрешению проблемы, причина которой лежала в желании совместить несовместимое: солнечные восходы в неведомых странах и молодую вдовушку.
В этот момент дверь снова открылась, и из нее не вышла, а выплыла миловидная женщина.
«Вот оно что! — ахнул про себя Рено, слезая с лошади. — Теперь понятно, почему ты не можешь сделать выбор».
Он увидел, каким завороженным взглядом смотрел Бич на Шеннон. Он протянул ей руку, мягко улыбнулся, а когда их пальцы переплелись, притянул к себе.
От Рено не укрылись также ни ответный нежный взгляд, ни нежная улыбка Шеннон. Но красноречивее всего была непринужденность, с которой они прикасались друг к другу.
Шеннон и Бич стали любовниками. У Рено на этот счет не было сомнений. Об этом свидетельствовали не только сияющие глаза Шеннон, но и тени под глазами Бича.
Приветствуя Шеннон, Рено прикоснулся к краю шляпы.
— Шеннон, — сказал Бич, — это мой брат Мэт Моран, хотя мы зовем его Рено. Рено, это Шеннон Коннер Смит.
«Моя женщина».
Хотя эти слова не были произнесены вслух, Рено их услышал.
Как, впрочем, и Шеннон. На скулах ее появился легкий румянец. Она протянула руку и с некоторым беспокойством посмотрела в зеленые глаза Рено, как бы ожидая увидеть в них осуждение.