Безоговорочно с ним соглашалась, а в нужных моментах посматривала на меня с убийственной для моих нервов осуждающей укоризной.
...
Выбегаю на аллею и, плюхнувшись на скамью, в который раз задаюсь этим вопросом. Почему? Я ведь не стану от этого учиться хуже. И другие, конечно, тоже. Что за глупость?
Но никто не собирается мне отвечать, раз даже Горр, наверное, в первый раз в жизни отказался вступиться за меня.
А Игнат, тот…Тот вообще кинул меня, хотя эта юбка предназначалась специально для него. И если бы не он…Я бы не подверглась всему этому позору.
Охваченная отчаянием, я достаю телефон, и открываю переписку с Игнатом.
«Привет», пишу я.
Минута, пять, десять. Не прочитывает.
«Мы с Вадиком почти поцеловались, если тебе так интересно».
Самое значимое специально ставлю на начало. Даже если так и не удосужится открыть и прочитать все сообщение целиком, нужное увидит сразу же, лишь только зайдя в мессенджер.
А если повезет, то новость прилетит еще раньше уведомлением.
«А сегодня вечером мы с девчонками едем в Денс. Оттачивать навык».
Вот так!
Убираю телефон в рюкзак, и с чувством выполненного долга поднимаюсь со скамьи.
Досиживать на уроках после разгромной речи директора нет никакого удовольствия. И тем не менее, я иду обратно. Хотя бы затем, чтобы договориться с подругами насчет вечернего похода в клуб.
Уж на этот раз я не упущу момента, и точно поцелуюсь с каким-нибудь парнем.
Хотя бы назло Ему.
А после этого мне уже неважно, будь что будет.
Может тогда я, наконец, перестану безостановочно думать лишь о нем одном...
Глава 28
Игнат
- Мне кажется, или Лиса в тебя втрескалась?
Гор задвигает словно между делом, и вроде бы в шутку, но…
Это невысказанное «но» взлетает и повисает в туманном, и уже прохладном по-осеннему воздухе.
Готовое опуститься, словно безжалостный, остро отточенный нож специально подготовленной для меня гильотины.
Будто бы мне итак не через край.
Будто бы еще не на границе.
Всех чувственных и разрывающих на атомы ощущений.
Всех, блин, разматывающих душу и раздираемых в клочья, едва не посланных, и готовых в любой момент обрушиться обломками ограничений.
Монолитная стена, но при ближайшем рассмотрении от и до испещренная трещинами. Тронь, и рассыплется.
И не удержаться.
Потому что…
Я-хочу-снова-к-ней-прикасаться. Хочу вдыхать одуряющий запах, хочу выводить из себя, успокаивать, болтать ни о чем и вместе проводить дни и ночи напролет.
Об этом вопит, и уже давно, не только тело, но и воспаленный, нихрена не желающий слушать гребаный голос разума мозг.
Хочу, и это желание никак не вытравить, намертво въелось в кровь, вошло под кожу. Что бы ты сказал на это?
«Мне кажется она в тебя втрескалась».
И раскаленный клинок прямиком в истерзанное сердце.
А за этим сказанное Алисой «Эмм, да, мы с ним общались. Мы с ним…».
…
Дверь в кабинет уже давно захлопнулась, а я все стою на месте, словно приклеенный и гипнотизирую.
Стену, блин.
Потому что где-то за ней сидит она.
Так бы, наверное, и простоял весь урок, если бы Гор не подошел.
«Втрескалась в тебя».
Проворачивает острее, глубже, безжалостней.
Требует какой-нибудь реакции.
Но единственное, что могу вытолкать…
- Думаю, ты сможешь объяснить ей, насколько это глупо.
По тому, как сосет под ложечкой, легко догадаться, что организм не принимает то, что сам же выдает.
Мне кажется, еще немного, и меня взорвет.
- Нет уж, сам объясняйся, - отвечает Гор. – С меня хватило разговоров с ней по душам. Спрашивала, по каким признакам можно определить, что парень в тебя влюблен, и все такое. Прикинь? С каких это пор интересует?
- И…что ты ответил?
- Да блин, хрен ли знает. Ну, че, выкручивался, как мог. Розовые единороги ведь в голове. Вся ими забита, как у любой девчонки. В общем, я к тому, что…Если решишь с ней замутить, имей в виду, она еще мелкая. Это тебе не Ильина и остальные. Прокатиться и бросить не получится. С любой, но не с Принцессой.
- Думаешь, я совсем дебил, что сам не допираю?
Поворачиваю голову, прищуриваюсь и кошусь на друга.
Тот жмет плечами, и уводит взгляд.
Сплевываю.
Нахрен мне объяснять все по десятому кругу? Будто и правда, а совсем дебил.
Да и не влюблена она.
Задетая гордость, ведь в центре внимания всегда должна быть. Желание потешить самолюбие…
Список можно продолжать до бесконечности.
Теперь вот добавилось…Попрактиковаться в приемах соблазнения…
- Если честно, то она застукала меня с девчонкой, - выпаливает вдруг Гор и тяжело, будто бы натужно, вздыхает. – Ну…в самый неподходящий момент. Мы отрывались с твоей медсестрой, а Лиса…ворвалась в комнату...В общем, как-то так...
Я в это же мгновение срываюсь.
Тело действует быстрее мозга, и вот уже Гор с силой припечатан к стене, а я нависаю над ним. Ладонью больно сдавливаю шею, перекрывая доступ кислорода. И похрен, если пойдет в ответку. Похрен на все.
- Ты идиот совсем! - взрываюсь я. – Она же еще…
Ребенок, блин.
Только лишь силюсь представить, что почувствовала в тот момент Алиса…И словно ушатом кипятка.
- Да сам себя прибить готов, но че теперь? В общем…Мы поговорили потом, и вроде она норм. Отошла, короче.
- Дебил. Так бы и врезал.
- Врежь.
Я судорожно выдыхаю, отпускаю.
Растираю ладонью лоб, будто новая инфа таким образом уложится быстрее.
Ни хрена не быстрее.
Ни хрена она вообще не уложится.
- Короч, - тянет Игорь, - ты это…не ведись на нее, если что…Там в голове полная каша сейчас. Один Рудской чего стоил, когда задумала с ним встречаться. А это было еще до…А сегодня как приперлась, сам видел. Я, блин, парней замучился на место ставить. Она, походу, снова решила, что не должна ни в чем нам уступать.
Неужели ее…заинтересовало, роюсь в башке и подбираю максимально нейтральное, то, что она увидела?
Да уж.
Гребаное любопытство и гребаные соревнования.
Как с тем забором, на который пыталась вскарабкаться, только бы доказать, что не отстает…
- Пусть, в общем, устаканится, - подытоживает Горский, - может, пронесет.
…
Не знаю, сколько бы мы еще обсуждали эту тему, но в этот момент раздается входящий.
От старшего воспитателя интерната. Который звонит лишь в самых исключительных случаях.
Пока непонятно, какого хрена, ведь я вчера появился, засветился и никаких вопросов ни у кого не возникло.
Еще не ответил, а сердце от хренового предчувствия уже непроизвольно сжимается.
- Да, - бросаю рваное, косясь на Игоря.
Тот считывает мое напряжение, и тоже замирает.
- Игнат, здравствуй. Это Степан Петрович.
- Здравствуйте.
Старший воспитатель нормальный чел. Он в должности чуть больше года, и после некоторой притирки между нами установились нейтральные, если не сказать, дружески-уважительные отношения.
- Игнат, тут это…Пришли к тебе. То есть за тобой. Из полиции.
Переглядываемся с Гором.
- В общем, вызывают тебя в отделение. По повестке.
Делаю медленный вдох, за ним такой же тягучий выдох. Прикидываю, где успел проштрафиться.
- При неявке передадут дело приставам, и приведут насильно. Я подумал, лучше ты сам, сейчас, чем явятся за тобой, скажем, в лицей. Кстати, собираются. Но я сказал, что поговорю с тобой, ты парень разумный. Решил, зачем твоим преподавателям знать раньше времени. Слухи сразу пойдут, ни к чему…
- Спасибо, Степан Петрович, - медленно выталкиваю я.
Горский тянет руку с телефоном на себя.
- А что за причина? – выпаливает раздраженно.
- Так, хмммм, избиение. Некоего…кммм, некоего Рудского. Знаете такого?