Держась чуть в стороне, встречаюсь глазами с Захаром Токаревым, который выглядит на чиле и полностью в своей тарелке. Кривая усмешка в мой адрес на его фейсе небрежна, я не отвечаю на нее никак, но руки в карманах все равно сжимаются в кулаки.
Я не пытаюсь бороться с тем, что он бесит меня по определению. На нем пижонский льняной костюм, состоящий из рубашки и брюк, и отрицать того, что помимо бабла все остальное тоже при нем, не могу. Но я спалил бензин на дорогу за город не для того, чтобы озадачиваться его присутствием.
Насрать мне на его присутствие.
Я знал, что вероятность увидеть его здесь равна вероятности увидеть здесь его девушку, которая не дает мне спокойно жить одним фактом своего существования на этой планете.
Переведя глаза, бросаю короткий взгляд на раскрытые настежь двери веранды, ведущие в дом, откуда появляется девчонка с парой коктейлей в руках. Я видел ее на пляже в прошлую субботу, но имени не помню, она мне и не представлялась.
Токарев здоровается со Стасом, принимая от него стопку дротиков. Пацан в панамке вызывается вести счет.
Бросив на меня немного любопытный взгляд, девчонка с коктейлями проходит мимо, а я делаю пару шагов назад, после чего разворачиваюсь и иду в дом, повторяя ее путь, только в обратном направлении.
Аплодисменты и улюлюканья за спиной стихают, когда вхожу в двери.
Это кухня, и здесь отчетливо гремит стрекот цикад из приоткрытого окна.
Полина роется в холодильнике. В воздухе запах сладких духов. На него у меня привычные реакции, я так вымотался с ними существовать, что уже, сука, внимания не обращаю.
Пройдя вдоль разделочного острова, скриплю кедами по напольной плитке и впиваюсь глазами в силуэт у холодильника.
Полина выпрямляется и достает оттуда голову.
Смотрит на меня через плечо, и мой день играет, твою мать, просто феерично новыми красками, когда вижу вспышки в голубых глазах, от которых кровь бурлит, как бешеная.
Да, вчера я отвесил ей пиздюлей, но это просто ничтожное выражение моих эмоций. Я не понимаю, куда смотрел ее драгоценный Захар, когда она искала приключений на свою задницу.
Год назад она показывала бараньи рога почти так же, как в данную минуту, но все же по-другому. Была уступчивее? Со мной, и не только. Со своими дружками тоже.
Сейчас она сверкает глазами так, будто готова за собственную точку зрения до отключки царапаться, но и я извиняться не собираюсь, потому что прав. Так что смотрю на нее в упор через разделяющий нас кухонный островок.
Зараза.
Этот розово-кукольный прикид обманчив, как мираж в пустыне, но меня все равно от него штырит. Ей так идет, что у меня во рту собирается слюна.
Шмякнув на стол большой пакет со льдом, Полина бросает:
— Спасибо за машину. Не пришлось вызывать эвакуатор.
— Не за что. Помочь? — наблюдаю за тем, как кухонным молотком она колотит по пакету, дробя лед.
— Что будешь пить? — игнорирует мой вопрос.
— Я за рулем.
— Здесь есть лимонад.
Исподлобья всматриваюсь в ее лицо.
Я понятия не имею, что в ее голове творится. Она на меня не смотрит. Опустив глаза, сосредоточенно распихивает лед по коктейльным бокалам, и на ее щеках тени от ресниц.
Ей приходится ими взмахнуть и все же на меня посмотреть, потому что я молчу. Скосив глаза, разглядывает дверь за моей спиной. Я тоже на нее оборачиваюсь, и возвращаю взгляд обратно с кислой усмешкой.
— Лимонад подойдет.
Кулаки в кармане трещат, пока в очередной раз мирюсь с тем, что у нее есть парень, с которым ей хорошо.
— Что ты тут делаешь? — спрашивает с претензией.
— Я тебе мешаю? — мой вопрос звучит жестковато. — Если так, то больше здесь не появлюсь.
Крылья ее носа пляшут, губы поджимаются, но моя гордость не в состоянии заткнуться. Если мешаю, таскаться за ней по мажорным тусовкам, как кобель страдающий, я не стану.
— Мешаешь? — злится она. — Думаешь, я считаю, что тебе здесь не место? Ну, ты и дурак!