— Наши отцы, еще когда мы были детьми, решили поженить нас.
— Что?! Как это решили поженить?! Это что шутка?!
— Неужели тебе никто ничего не сказал… Прости, я думал тебе уже сказали, – говорит Тимур и тянет ко мне руку, намереваясь дотронуться до лица.
Я резко отхожу на шаг назад от него. Не хочу чтобы он дотрагивался до меня. Не хочу выходить замуж за него. Наверняка это выдумка Тимура. Он просто хочет заполучить меня, хочет привязать меня к себе, поэтому нашел такой способ. Я уверена, что сейчас пойду и спрошу у папы, и он мне скажет, что это вранье.
Эта мысль приносит мне облегчение и я ничего не говоря, отворачиваюсь от него и иду в сторону дома.
— Постой, Мелисса, куда ты идешь? – Тимур догоняет меня и хватает за руку, чтобы остановить. Я резко вырываю руку из его захвата и шиплю ему:
— Не трогай меня, Тимур! Не смей меня вообще трогать! Я пойду к отцу и спрошу у него. Я уверена ты все выдумал насчет женитьбы.
— Ах, выдумал значит. Интересно зачем? – его глаза стали ещё темнее. В голосе слышится едва сдерживаемый гнев.
— Потому что ты хочешь заполучить меня, давно хотел. И ты нашёл самый лёгкий и быстрый способ – это попросить руки у моего отца. Ты знаешь, что папа считает тебя достойным кандидатом. А после его согласия, сказать мне чушь про якобы договор между нашими отцами, чтобы я не сопротивлялась.
Чем дольше я говорю, тем темнее становятся его глаза и тем тяжелее он дышит. По нему видно, что он еле сдерживает себя. Видимо, сильно я его разозлила. Но я не собираюсь отступать. Моё дыхание сбилось, а щеки покраснели. Что он вообще о себе возомнил? Решил на мне жениться без моего согласия?
— Значит я хочу, чтобы ты стала моей, поэтому выдумал эту чушь, верно? – неожиданно его выражение лица резко меняется и он начинает усмехаться. Градус его взгляда резко снижается, и взгляд становится равнодушным и холодным.
— Нууу… – от его надменного вида, я начинаю теряться.
— Что уже нечего сказать? Минуту назад ты на меня вылила такую пламенную речь. – продолжая усмехаться, начинает надвигаться на меня Тимур.
Я начинаю медленно отступать назад, не сводя с него взгляда. Не знаю сколько бы продолжалась наша битва взглядов, если бы я не споткнулась. Упасть я не успела, Тимур успел меня поймать за талию. Он резко притянул меня к себе и нежно заправил за ухо мои волосы. От его прикосновения у меня побежали мурашки по телу и стало тяжело дышать, будто воздуха не хватает.
Вдруг он наклоняется к уху и нежно шепчет:
— Запомни, дорогая Мелисса, чтобы мне заполучить девушку, для этого не нужно на ней жениться. Любая будет со мной, стоит только мне захотеть. Женитьба на тебе – лишь выгодная сделка для меня, не более. – с этими словами он резко меня выпускает и уходит в противоположном направлении от наших домов.
Его слова ранят меня, мне становится больно и хочется плакать. Эти эмоции меня приводят в шок. Я же ничего не испытываю к нему, почему же тогда меня задевают так его слова?
Некоторое время в оцепенении я наблюдаю за его удаляющемся силуэтом, затем будто очнувшись, начинаю медленно идти домой.
Зайдя домой, сразу взбегаю по лестнице на второй этаж, где находится папин кабинет. Врываюсь, не постучав и не спросив разрешение войти. Папа с дядей Мурадом сидя в кожаных креслах и попивая виски, при виде меня резко замолкают и устремляют на меня удивлённый взор.
— Дочка, что случилось? Почему ты врываешься? – спрашивает папа.
— Это правда? – спрашиваю я, полностью игнорируя его вопрос.
— Что правда? Ты о чем?
— Правда что мы с Тимуром должны пожениться? Поэтому он прилетел из Америки? – продолжаю его испепелять взглядом.
— Мелисса, успокойся, пожалуйста. Присядь и мы спокойно…
— Так правда или нет? – я впервые перебиваю папу, сейчас мне не до правильных манер.
— Правда.
Месяц спустя...
Сквозь сон слышу настырную мелодию будильника и тянусь к телефону, чтобы отключить его. Сегодня первый учебный день, а настроения совсем нету. Вот уже месяц как я не разговариваю с отцом, так долго мы еще с ним не были в ссоре. Я всегда была любимой папиной дочкой и он мне прощал и закрывал глаза на мои проступки. Мама всегда ему говорила, что он слишком меня балует, на что папа со смехом отвечал: «Зачем тогда дочь, если ее нельзя баловать?»