Мейвис снова начала напевать, а через минуту и прищелкивать пальцами, составляя стратегические планы и что-то подсчитывая.
— Мейвис, что там варится у тебя в голове?
— Ничего, ничего! — отмахнулась та довольно бесцеремонно и тут же поинтересовалась: — Ты пойдешь со мной сегодня в танцкласс?
— А разве у меня есть выбор?
— Нет, если ты хочешь сохранить в тайне свою тайную любовь.
Эбигейл мрачно взглянула на нее:
— Ладно, только вылезай из моего кресла. Нужно работать. Мне надлежит явиться пред светлые очи мистера Ми-даса со списком претенденток на роль идеальной жены и пожеланиями счастливого будущего, а потом я уберусь отсюда, вероятно, до конца дня, а может быть, навсегда.
Она обогнула стол и выдернула кресло из-под секретарши.
— Ну так мы договорились? — настаивала Мейвис.
— Разумеется. Я приду в твой танцкласс, — пробормотала Эбигейл. — Никогда не знаешь, где какое умение может девушке пригодиться.
— Брук Стюарт? — Макс развернулся во вращающемся кресле и посмотрел на Эбигейл. — Я с ней знаком?
Он пока не вспомнил ни одного имени, включенного Эбигейл в список, и каждый раз, когда референт освежала его память, отвергал кандидаток по соображениям, казавшимся ей весьма тривиальными.
Такой реакции она не ожидала, но была рада.
— Брук — дочь Джи Би Стюарта, текстильного магната из Нью-Йорка, — напомнила Эбигейл. — Вы познакомились в прошлом году в Белом доме, а потом, насколько я знаю, встречались в Лос-Анджелесе на выставке Дэвида Хокни. Ей чуть-чуть за тридцать, и она унаследует дело отца, когда тот уйдет на покой.
— Точно, это та, которая носит исключительно зеленое! Кажется, активистка движения за спасение тропических лесов?
Эбигейл сверилась со своими записями и кивнула утвердительно:
— И за права животных тоже. Она даже провела некоторое время в тюрьме.
— Это мне нравится… — Макс потер подбородок, потом пожал плечами. — Значит, никакой химии.
— Элис Фицуотер, наследница кондитерского магната. Занимается благотворительностью, большей частью связанной с конезаводом. Вы совершали с ней конную прогулку прошлой осенью в Глэдстоне.
— Ну конечно, Элис! Милая девушка. Обожает этих своих меринов.
Он провел по горлу ребром ладони и с усмешкой взглянул на Эбигейл:
— Думаете, я слишком разборчив?
«Я думаю, что вы до невозможности испорчены», — подумала Эбигейл, надеясь, что босс прочтет ее мысль по взгляду.
— Признайтесь, думаете? — повторил он. — Это весь ваш список?
— Ну… еще Марсия Уолтерс, разумеется.
— Разумеется… — Задумавшись, Макс уставился в окно. — Вчерашний ужин был недурен. Семга в белом вине, салат из спаржи и, конечно, десерт.
На его лице заиграла улыбка, и Эбигейл похолодела. Застыла. Ему нравится Марсия Уолтерс. Он хочет ее. Быть может, уже и овладел ею.
— Да, да, да, — пробормотал Макс.
— Здесь может быть лишь одна маленькая проблема, — сказала Эбигейл, с отвращением ощутив, как ее захлестывает отчаяние.
Она ненавидела себя за то, что собиралась сделать.
— Проблема с Марсией?
Эбигейл кивнула и, спрятав руку в складках юбки, скрестила пальцы.
— Поговаривают… — Она запнулась и молчала так долго, что Макс с удивлением оторвался от разглядывания пейзажа за окном. — О социальной болезни, — прошептала Эбигейл.
Глава 4
Увидев название танцевальной студии — если, конечно, это действительно была танцевальная студия, — Эбигейл поняла, что влипла. Одноэтажное здание без окон напоминало бункер.
Припарковывая машину, она повернулась к Мейвис:
— «Кобылкин кабачок»? И здесь обучают импровизационным танцам?
Мейвис ободряюще похлопала ее по руке:
— Да, милая, каждый четверг по вечерам. Это лучше, чем в твоей обычной студии, потому что здесь есть сцена и специальное освещение, колоссальная стереосистема и ди-джей — все, что тебе нужно. Девушки ведь это обожают.
— А разве не нужно было взять с собой трико и балетные туфли?
— Расслабься, там все есть. Да брось ты машину! Для парковки у них есть специальный мальчик.
«Мальчик», который принял малолитражку, выглядел так, словно съел на завтрак «хонду-прелюд». Это была гора мускулов. Эбигейл не сомневалась, что он служил вышибалой. А студия, конечно же, представляла собой ночной клуб.
В полумраке зала подсвечивалась лишь огороженная сцена, на которой собрались девушки, внимательно слушавшие женщину — судя по всему, инструктора. Она была одета как кинодива сороковых годов: длинное, до пола, облегающее платье искрилось блестками. На руках — перчатки по локоть, а длинные светлые волосы закрывали половину лица.
Что поразило Эбигейл, так это доверчивость, с которой внимали ей ученицы. Очень уверенно инструктор объясняла им то или иное движение и тут же демонстрировала его, всем своим видом говоря: «Я прекрасна, чувственна, до умопомрачения желанна».
Интересно, подумала Эбигейл, каково это — ощущать себя столь уверенной и так владеть собой? Преподавательница танцев откинула с лица прядь волос, и Эбигейл увидела, что на самом деле женщина вовсе не красива. Просто энергия, которую та излучала, шла изнутри и была очень мощной.
— Все дело в коленках, дамы. Когда вы делаете наклон, тело должно сгибаться от колена. Смотрите, — сказала она, покачивая бедрами и одновременно выполняя глубокое приседание. — Даже когда вы проделываете перчаточную работу, тело должно оставаться свободным и гибким.
Перчаточную работу? Эбигейл вопросительно посмотрела на Мейвис, но та была так же поглощена объяснениями, как и остальные женщины.
— А теперь показываю всю последовательность движений, — сообщила учительница. — Музыка!
Музыкальное сопровождение волшебным образом моментально наполнило зал. Но лишь когда уровень звука достиг максимума, Эбигейл узнала этот сексуальный ритм «Стриптизерши», от которого содрогались стены. Женщина очень грациозно заскользила по направлению к рампе. Останавливаясь на каждом шагу, она вращала бедрами и при этом палец за пальцем стягивала перчатку. А сняв одну, раскрутила ее, как лассо, и небрежно отбросила.
— Что она делает? — прошептала Эбигейл. — Это похоже на стриптиз.
— Это бурлеск, — объяснила Мейвис. — Старомодный стиль. Все шикарные клубы включают теперь в программу бурлескные номера. Это сейчас очень модно.
— Не сомневаюсь. Если это называется импровизационными танцами, значит, всю свою жизнь я посещала не те представления.
— Каждая женщина — богиня любви, — сообщила преподавательница, избавившись от второй перчатки. — Просто она должна это знать и уметь продемонстрировать. В этом весь секрет, дамы. Знать и уметь продемонстрировать!
Снова зазвучала музыка, и теперь дива стала подпрыгивать и вертеть тазом. Когда она поднимала то одно, то другое плечо, шелковые бретельки соблазнительно соскальзывали вниз. Ученицы, прихлопывая, пританцовывали в такт музыке. Эбигейл поймала себя на том, что тоже не может устоять на месте.
Наконец наставница стряхнула с себя платье, словно змея, меняющая кожу. Это было весьма впечатляющее зрелище, и когда платье упало к ее ногам, стриптизерша непринужденно переступила через него и склонилась в поклоне перед аплодирующей публикой. Эбигейл с облегчением отметила, что под платьем у нее белое блестящее трико.
— А теперь самое важное. Всегда надевайте удобную обувь. Это единственное, чего вы не снимаете, когда танцуете всерьез.
Последняя реплика вызвала новый взрыв аплодисментов и смешки.
— Это Божественная Джастин! — восхищенно пояснила Мейвис. — Для краткости мы зовем ее просто Богиня. Она — самая знаменитая в стране стриптизерша и обучала саму Деми Мур.