— Это неправда. И ты об этом знаешь.
— Я знаю только то, что ты ничего не хочешь менять. И говорить сейчас, что тебе нелегко, ты не имеешь никакого права, потому что ты сам решил так жить.
— Ну, в таком случае, ты тоже знала, на что шла.
— Ах, вот как?! — выпалила я в сердцах.
— Давай сменим тему, — мягко предложил Тони. — Ты не в настроении, а ссориться я не хочу.
— Не хочешь ссориться перед отпуском с любимой семьёй? — огрызнулась я, всё ещё думая, что сохраняю спокойствие, но ни о каком спокойствии речи давно не шло.
— Я вообще не хочу с тобой ссориться, Лиз.
— Ты не хочешь со мной ссориться, ты не хочешь со мной жить. А что ты хочешь со мной делать? Веселиться и пить дрянные коктейли?
— Ты сама их выбрала.
— Да я кругом у тебя виновата! — крикнула я.
— Успокойся, я тебя прошу.
— А я не хочу! Не хочу!
Вне себя от обуревавших чувств я буквально вылетела из-за стола. Тони схватил меня за руку, пытался вразумить.
Вся эта сцена, такая театральная и вместе с тем абсолютно правдивая, тысячи раз случавшаяся с теми, кто близок и всегда далёк друг от друга, до пошлости важен, почти неотделим, но остаётся вне зоны досягаемости в решающие минуты, весь этот диалог на повышенных тонах в декорациях летнего кафе, все эти жесты, движения, упрёки — всё говорило о том, что нужно уметь вовремя остановиться. Но остановиться, как правило, невозможно. Невозможно просто прекратить вглядываться в пёстрый комок накопившихся претензий, невозможно замолчать, невозможно простить себе и тому, другому, изъяны и несовершенства.
Я распалялась больше, больше. Тони уставал подбирать слова.
В конечном счёте, он тоже повысил голос:
— Лиз, прекрати!
Тони с силой толкнул меня обратно на место, где я сидела до этого. А мне уже весь свет опротивел. Я не хотела знать, что он скажет в следующий момент. Пусть уж лучше бы молчал.
Но вместо молчания Тони сказал ровно:
— Если тебя что-то не устраивает, ты всегда можешь объясниться со мной.
— А что не устраивает тебя, Тони?.. — ответила я глухо.
— До сегодняшнего дня — почти всё.
Я усмехнулась, чувствуя, как с каждой секундой слабею и всё хуже понимаю, к чему стремлюсь и какого жду результата.
— Лиз, — сказал Тони, — если тебе действительно невыносимо, тогда нам лучше расстаться.
Вот так просто были озвучены эти слова. Будто Тони осведомился, хочу ли я ещё коктейль или какое кино мне хотелось бы посмотреть на досуге.
— Вот так просто… — повторила я вслед собственным мыслям.
— Нет, непросто, Лиз. Но так будет лучше.
Я подняла глаза к Тони, чтобы взглянуть в его неукротимые искры. Однако его глаза залила чернота, и глубина этих чёрных дыр измерялась миллионами световых лет, измерялась непреодолимым расстоянием, которое разом возникло между нами, потому что Тони самолично подписал нам приговор.
— Пойми, меньше всего я хочу, чтобы тебе было больно.
— Но мне больно…
Тони взял со стола папку с чеком, которую незаметно подсунул официант, пока мы ругались, положил туда купюру. И то, как он это делал, без каких-либо вуалей говорило о том, что он уже всё решил: решил расплатиться, решил уйти. Решил расплатиться и уйти один.
— Так будет лучше, — во второй раз утвердил Тони эту гнусную прописную мудрость, которой только вынимать кости, застрявшие в горле.
Через минуту его уже не было за столом.
А через две за тем же столом не стало и меня. Не стало фактически, целиком — ни в этом кафе, и нигде во всём мире. Я исчезла, растворилась, сделалась невидимкой, или скорее — пустым местом.
_____________________________________
Дорогие читатели, я выкладываю этот роман в свободный доступ впервые и очень хочу понять ваши впечатления, чувства, мысли. Пожалуйста, не скупитесь поставить звёздочку и обязательно напишите комментарий. Что вы думаете о поступках главных героев? Понимаете ли вы Илзе? Как вы относитесь к Тони? Правильно ли рассуждает Габи? Я буду очень благодарен вам за обратную связь.
Также не забывайте подписываться на меня. Постепенно моя библиотека наполнится самыми разными произведениями, которые, я надеюсь, вас ещё неоднократно удивят.
Глава 8 (Ч.1)
Мария зажгла свет в кабинете ярче обычного, села за стол и включила портативную зелёную лампу для чтения, стоявшую слева от неё. Усечённый треугольник света залил обложку книги в её руках, отражаясь от глянцевого лака и мешая рассмотреть картинку, которая украшала печатное издание.
Впрочем, я без особого труда могла представить эту же картинку, не глядя, — я довольно насмотрелась на неё, когда мне присылали эскизы для будущего тиража.