— Добрый день! Рады видеть вас у нас, — ко мне подходит девушка-официант, примерно моего возраста. Она улыбается мне, и эта улыбка искренняя. Взгляд цепляется за ее бейджик с надписью «Екатерина» и кошачьим смайликом.
Она хочет протянуть мне меню, но я останавливаю ее.
— Здравствуйте, не нужно. Просто принесите, пожалуйста, самое калорийное второе блюдо из вашего меню.
Да, раз уж я провалилась, то можно и немного расслабиться. Девушка сначала теряется от этой просьбы, но потом улыбается еще шире:
— О, понимаю, день без диет! Тоже такое проходила, пошло на пользу! — она подмигивает. — Тогда советую наш фирменный бургер «Крейзи До» очень калорийный, но очень вкусный!
— Тогда беру его и… — тут замечаю на соседнем столике перед маленькой девочкой молочный коктейль. Как же я давно не пила его! Наверное, только в детстве, когда Елена хотела казаться хорошей мамой и иногда, в присутствии детей своих подруг, тоже разрешала пить шоколадные коктейли. — У вас есть шоколадный коктейль?! — спрашиваю, очень надеясь, что есть.
— Да, конечно, — кивает Екатерина.
— Тогда еще его.
Девушка улыбается, еще раз диктует мой заказ и уходит. Свою еду я жду недолго, через каких-то пятнадцать минут мне приносят коктейль и огромный бургер. Уже сомневаюсь, смогу ли я съесть его целиком, но попробую.
— Приятного аппетита, — желает официант, и я с благодарностью киваю.
И тут к ней походит тучный мужчина, явно не очень довольный.
— Ольга опять ушла? — невольно слышу его голос.
— Да… — не слишком радостно сообщает девушка.
— Ну где найти нормального работника! Я ведь… — голоса становятся все тише, а потом парочка и вовсе скрывается за поворотом.
Я с наслаждением поедаю бургер. И когда чувствую, что больше в меня не влезет ни один кусочек, решаю себя не мучить и оставляю половину бургера. Главное, я наелась. Прошу счет и расплачиваюсь.
— Будем рады видеть вас снова! — желает мне Катя.
— Обязательно приду! — обещаю я.
Выхожу на улицу и иду в сторону дома. Хотя только потом понимаю, какая это ошибка.
Вечереет, но я решаю прогуляться еще, ведь на улице чудесная погода. По гаражу вижу, что и Елена, и Олег дома. Немного расстраиваюсь. Хотя это и хорошо: они будут заняты друг другом, и им не будет дела до меня.
Открываю замок своим ключом, но не успеваю сделать это до конца, как дверь распахивается и на пороге появляется Олег. По выражению его лица я вижу, что он зол. Очень зол.
— Ну наконец-то, пришла! — говорит он.
А я понимаю, что не хочу сейчас домой. Это как шестое чувство, которое активизировалось и почти кричит мне об опасности. Пячусь, но не успеваю далеко отойти, он ловит меня за локоть и со всей силой тянет на себя.
— Никуда ты не пойдешь! Находилась! — угрожающе говорит он, почти затаскивая меня внутрь. С грохотом захлопывает за мной дверь.
Все, я в ловушке.
Тут из гостиной выходит Елена.
— Нагулялась, дрянь! — ее голос так и сочится ненавистью и злобой.
— Нагулялась так, что упустила все! — отвечает за меня Олег, проталкивая меня в гостиную. — Опозорила нас!
— Я не… — хочу сказать, что только и делала, что ходила на тренировки и занималась тем, что они хотят, но тут чувствую сильную пощечину.
Такую, что темнеет в глазах, и я очень больно ударяюсь о спинку дивана.
— Заткнись! Даже не смей ничего говорить или оправдываться! Мы прекрасно знаем, чем ты занималась! — негодует Олег.
И тут в его руках я вижу свои альбомы и карандаши. В душе все обрывается. Как они узнали? Ведь я все так тщательно прятала. Наверное, мой вопрос виден на моем лице, так как Елена ухмыляется:
— Ты думала, дрянь, мы не знаем, что ты еще делаешь?! Мы давно прекрасно все знали, что ты занимаешься всем этим убожеством, но решили не отнимать у тебя это. А теперь понимаем, что очень зря!
И тут происходит то, отчего у меня все немеет. А в горле слышен мой крик.
— Не-е-ет! — кричу, надрывая голос.
Все мои альбомы, карандаши — все, что я хранила для своей души годами, ненавистная приемная мать кидает в камин. И пламя сразу забирает все это, превращая в черный пепел.
Я стою около камина и тяжело дышу, опираюсь на него, но хочу тоже превратиться в пепел, как мои рисунки, которые сейчас пожирает огонь. Но не могу, так как горячие слезы застилают мое лицо и я вижу только размытые очертания.