Только не с тобой
Мы целовались, набок сдвигая кепки, лопали носом мыльные пузыри. Сердце скакало мячиком в тесной клетке, мягко лучилось блёстками изнутри. Мы, задыхаясь, небо глотали жадно, что, не успев насытиться, сгоряча, так не хватало воздуха, будто жабры кто-то тайком нам вырастил невзначай.
Дни утекали мелким песком сквозь пальцы. Глаз не смыкая с ночи и до зари, мы обещали вечно вдвоём остаться в мире, где носом лопают пузыри. Но покрываясь хлопьями мыльной пены, всё возвращалось вновь на круги своя. Лопнул пузырь, забрызгав любовью стены, и растворился, слова не говоря.
Amili
Верочкин муж был немножечко сумасшедшим, самую капельку. Он любил до страсти экстремальные наслаждения, вроде горных восхождений, минуя трассы подготовленных маршрутов, внетрассовые же спуски на лыжах, затяжные прыжки с парашютом, мото фристайл и прочие аттракционы условно несовместимые с жизнью.
Ему непременно везло, во всяком случае, с момента их романтического знакомства: ни одной серьёзной травмы за столько времени.
Как её угораздило влюбиться в самоубийцу адреналинщика, Верочка не помнила. Момент, когда её накрыло влюблённостью, выпал из памяти, поскольку жизнь в условиях эмоционального потрясения подобной интенсивности отпечаталась в памяти как единое яркое событие, как вспышка, которая ослепляет настолько, что визуально воспринимается слепым пятном.
Возле него стаями крутились девочки без комплексов, которых он, казалось бы, не замечал вовсе.
Игорь улыбнулся однажды на дружеской вечеринке, где Верочка оказалась совершенно случайно, многозначительно подмигнул, и она провалилась в сладкий сироп непрекращающегося душевного оргазма.
Что было после, что вначале, о чём, сплетясь, взахлёб молчали, как зори тайной их венчали…
всё осталось для неё непостижимой, покрытой многоцветной искристой вуалью судорожного чувственного блаженства загадкой, остановившей бег времени на бесконечно долгие пять счастливейших лет.
Иногда где-то глубоко внутри цветными миражами всплывали обрывки отдельных событий, но мелькали они слишком быстро, вызывая чувственные приливы и помутнение рассудка. Туман немного рассеивался, когда любовники вновь сливались в экстазе, но слишком кратковременно.
Верочка следовала за мужем в любые дали, не отпуская даже на головокружительных спусках, которые преодолевала практически в бессознательном состоянии, поскольку всё это время панический страх был её постоянным спутником.
В тот день (Игорь только что собственноручно вымыл её в душе с комфортной температурой, не оставив без внимания и ласки ни одного миллиметра податливого тела) женщина сидела с закрытыми от наслаждения глазами в расслабленной позе, испытывая восхитительно сладкие телесные муки, когда беззвучно загорелся экран его смартфона.
Отвлекаться от пикантных ощущений не было ни желания, ни сил.
Мерцание дисплея было раздражающим, настойчиво долгим. Пришлось взять трубку непослушными от приятного возбуждения руками.
Верочка неловко провела пальцем по светящейся поверхности, нечаянно включив просмотр видеозаписи.
Что-то заставило её посмотреть начало ролика.
Лучше бы она этого не делала.
Там было такое!
Девочки из спортивной массовки, большинство из которых она знала, с придыханиями и стонами демонстрировали основательную эротическую сноровку, непринуждённо переговариваясь при этом с Игорем. Сомнений в том, что за кадром был он, не было. Его голос она узнала бы из тысячи.
Верочка с замиранием сердца, с чувством яростной брезгливости, досмотрела трансляцию до конца, потом пролистала часть альбома, покрывшись испариной. Руки совсем не слушались привычных команд, жили собственной жизнью.
С трудом, но удалось скрыть факт отвратительно неприятного любопытства. Не в её правилах было совать нос в чужие тайны. Экскурс в постыдно интригующую, скрытую от её глаз часть жизни мужа, буквально потрясла Верочку.
Быстро принять взвешенное решение сознание отказывалось. Что она могла предъявить, что!
Устроить скандал, уйти, подать на развод, чего таким образом можно добиться, кроме как с разбега вляпаться в неприкаянное одиночество!
Жизнь без любви, без Игоря представлялась самоубийством.
Чтобы выиграть время для рассуждений, Верочка сказалась больной.
Она была оскорблена, раздавлена, вполне правомерно обижена, потому для начала выбрала тихий протест – прекратила всякого рода коммуникации, что оказалось серьёзным наказанием не для него в первую очередь, а для самой себя.
Осмыслить до конца то, что произошло, что происходило в их совместной жизни, не получалось. Внутри, на уровне солнечного сплетения раздавался безмолвный крик, останавливалось дыхание, мысли и чувства замирали, словно их облили жидким азотом до состояния хрупкого льда.