Более далёкими, чем сейчас, они стать не могли.
В половине третьего она вышла из дома, одетая в длинное чёрное платье-футляр, которое делалось менее строгим благодаря боковому разрезу, открывавшемуся до середины
бедра. Холодный воздух, напоённый ароматом надвигающегося дождя, заставил вздрогнуть, и
она плотнее закуталась в короткий кардиган светло-коричневого цвета. Шпильки чёрных
туфель-лодочек из лакированной кожи постукивали по тротуару, пока она спешила к
ожидающему такси. Хотя они и жили в одном районе, до Реберн-стрит было слишком далеко, чтобы добраться пешком, а Грейс нервничала, чтобы решиться на такую прогулку.
Такси прибыло к месту назначения через двадцать минут; за это время её волнение
достигло неуправляемого уровня. Здание было таким, каким она его помнила: облицованное
красным кирпичом, верхние этажи представляли собой череду створчатых окон, фасад внизу
украшали выступающие профили элегантных эркеров.
Из такси Грейс вышла на дрожащих ногах. Вздохнула и подошла к двери песочного
цвета, на которой был прикреплён номер золотого цвета. Она нажала на звонок, и через
мгновение дверь открыла высокая, стройная женщина. Её светлые волосы были убраны в
строгий пучок, открывая благородное лицо, испещрённое мелкими морщинками; глаза
блёклого небесно-голубого цвета смотрели с интересом.
— Вы, должно быть, Грейс.
Тонкие губы, накрашенные тёмной, блестящей помадой, изогнулись в вежливой
улыбке. Грейс обратила внимание на бриллиантовые серьги, нитку жемчуга на шее, костюм
от Шанель.
— Грейс Ринальди, — представилась она и протянула руку.
Женщина ответила крепким, уверенным рукопожатием.
— Я Джейн, жена Ральфа. Он так много рассказывал мне о… Мы можем быть менее
формальны?
Грейс кивнула, довольная этой небольшой уступкой.
— Я буду рада.
Для неё это было всё равно что оказаться в логове льва, не зная, насколько голоден
зверь. Грейс привыкла к богатству, но её поразила изысканная элегантность комнат,
преобладание пастельных оттенков в мебели и буазери (деревянные декоративные панели
кремового цвета, что бежали вдоль стен).
Джейн пригласила её следовать за собой, и они вошли в гостиную, обставленную в
том же стиле.
— Пожалуйста, сюда. У меня есть все ваши книги. Одну, действие которой происходит
в Лондоне тридцатых годов, я перечитывала не менее пяти раз. Я люблю сильных женщин, а
Маргарет с её бойцовским характером — одна из моих любимых литературных героинь.
Ситуация становилась всё более сюрреалистичной. Грейс задавалась вопросом, действительно ли Ральф умирает и не является ли всё это не более чем мистификацией. Она
обсуждала романы с женой своего бывшего любовника, как будто они никогда не боролись за
любовь одного и того же мужчины.
— Спасибо, это большая честь для меня.
Джейн быстро улыбнулась, но создалось впечатление, что она не верит этим словам.
— Могу я предложить тебе чай? У нас есть кофемашина для эспрессо, я знаю, что вы, итальянцы, пьёте только его.
Грейс перекладывала сумку из одной руки в другую, сдерживая нервозность.
— Спасибо, но я в порядке.
— Полагаю, ты хочешь подняться к нему, — с лица Джейн исчезла вежливость, сменившись мрачной покорностью, пока она пристально смотрела на Грейс, — как давно ты
не видела моего мужа?
— Последний раз… три года назад, — она почувствовала, как кожа на лице горит от
смущения: признаться перед женщиной в том, что спала с её мужем, было не совсем обычной
ситуацией.
Джейн протянула руку и взяла свободную ладонь Грейс.
— Приготовься. Болезнь внесла в него много изменений.
Она затаила дыхание, пытаясь представить, как изменился Ральф. Тёплая рука Джейн
наполнила её странным спокойствием, и вопрос вырвался сам собой, прежде чем она успела
его остановить.
— Как ты это делаешь?
Джейн сжала её пальцы, прежде чем отпустить, и посмотрела снисходительным
взглядом, на лету понимая, о чём она спрашивает.
— Мы были двумя первокурсниками, когда влюбились друг в друга. Ральф был
очарователен, его уже тогда окружала толпа женщин, но из всех них он выбрал меня. Нельзя
объяснить любовь, Грейс. Как и то, на какие жертвы ты идёшь, чтобы удержать мужчину, которому поклоняешься, словно он бог. Возможно, ты не понимаешь, но иногда ради любви
человек делает выбор, который другие считают безрассудным.
Нет, Грейс не понимала, но она здесь не для того, чтобы осуждать. Она испытывала
огромную жалость к женщине, которая вскоре окажется одна, без бога, на алтарь которого
положила своё достоинство.
— Я готова, — сказала она вместо этого.
Джейн кивнула, указывая на лестницу в конце коридора.
— Второй этаж, последняя комната справа.
Грейс вздохнула для храбрости и повернулась, готовая пойти к Ральфу.
Впервые она увидела Ральфа на лекции о «Джеффри Чосере и Стандарте королевской
канцелярии». Она была сразу же очарована им, как, впрочем, и все девушки в аудитории. Он
воплощал в себе стереотип профессора, в которого в конце концов влюбляется каждая
студентка. Густые пепельно-русые волосы обрамляли мужественное лицо, ранние морщинки
придавали ему дополнительный шарм и говорили о склонности к смеху и удовольствиям. Как
и в случае с Джейн, Грейс была польщена тем, что её выбрали, но позже обнаружила, что у
неё нет никакого эксклюзива.
Дойдя до двери, она вытерла влажные руки о платье и уставилась на полоску света, что проникал из комнаты.
— Грейс, входи.
От голоса Ральфа она вздрогнула; сердце забилось так сильно, что перехватило
дыхание, и неуверенными шагами она пошла вперёд. Но прежде чем открыть дверь, постучала, а когда вошла, то сохраняла молчание.
Ральф сидел у окна; ни клетчатое одеяло, накинутое на ноги, ни твидовый пиджак, наброшенный на плечи, не могли скрыть чрезвычайной худобы некогда крепкого и сильного
тела. От красивой шевелюры остались клочья неопределённого серого цвета, а
потрескавшаяся и натянутая кожа лица желтоватого оттенка обнажала кости черепа.
Светлые глаза пристально вглядывались ей в лицо.
Грейс хотела быть сильной, отчаянно хотела, но глаза застилали слёзы, и ей
приходилось моргать, чтобы прояснить зрение.
— Ральф… — пробормотала она, пытаясь успокоиться.
— Моя любимая студентка. Подойди к своему профессору, Грейс.
Она поспешила к нему и рухнула на колени на пол рядом с ним, подняв лицо, чтобы
внимательно посмотреть на него. Опустошение, которое нанёс ему рак, было ужасным.
— Не плачь, моя малышка.
— Ральф… — она положила голову ему на колени и позволила погладить по волосам.
Она почувствовала ту связь, которая всё ещё удерживала их вместе и которую скоро разорвёт
смерть.
— Я не мог уйти, не увидев тебя в последний раз, — тихо сказал он.
От того звенящего голоса, который разносился по классу во время уроков, от того
убедительного голоса, который наставлял её в тайнах любви, остался лишь слабый шелест.
— И я рада, что пришла. Спасибо, что позвал меня.
Она подняла голову, давая ему прикоснулся к её щеке.
— Ты познакомилась с Джейн?
— Да, она сильная и обаятельная женщина.
— Но ты думаешь, почему она терпит мои нелепые прихоти?
Грейс улыбнулась; Ральф всегда был проницателен.
— Это довольно необычная ситуация. Неужели она была так обходительна со всеми?
Ральф едва заметно скривил губы.
— Вообще-то, я позвонил только тебе.
Грейс медленно выпрямила спину, не переставая смотреть на него.
— Только мне? Но ты же сказал…
— Что позвоню всем остальным. Да, я так сказал, но только потому, что боялся, что ты
не придёшь.
Грейс растерянно покачала головой, схватившись за его холодную, шершавую руку. —
Почему?
— Из страха, Грейс. Боялся обременить тебя слишком большой ответственностью.
Молодая любовница, идёт проститься с умирающим профессором…
— Полная чушь, Ральф. Я бы всё равно пришла.
— Ты всегда сторонилась назойливых мужчин.
— Это неправда, — Грейс нахмурилась.
Но в момент, когда отрицала это, Грейс знала, что лжёт. Она всегда избегала серьёзных
отношений; единственной причиной, по которой отношения с Ральфом продолжались так
долго, было алиби в виде его брака, благодаря которому она не могла предъявить никаких
требований.
— Мне нужно было увидеть тебя, объяснить, насколько ты для меня важна. Не только
из-за того, кем была, но и кем ты стала. Твои книги полны страсти, а ты предмет гордости для
этого старого учителя литературы.
— О, Ральф, — она схватила его руку и поднесла сначала к своим губам, а затем
прижалась щекой. — Ты был моим учителем, моим стимулом, чтобы пытаться и двигаться
вперёд. Я никогда не смогу забыть тебя… — голос у Грейс окончательно сорвался, но она
заставила себя не разрыдаться снова.
Другой рукой он погладил её по голове.
— Молись, улыбайся, думай обо мне! Пусть моё имя всегда будет знакомым словом из
прошлого.
Она ответила, процитировав стихотворение Холланда.
— Почему я должна исчезнуть из твоих мыслей и разума только потому, что я исчезла
из твоего поля зрения?
Грейс искала на этом опустошённом лице рот, что собирал её крики наслаждения, глаза, которые когда-то всматривались так пристально, что делали явным всё невысказанное.
— А теперь расскажи мне о себе. Как продвигается работа над новым романом? В
твоей жизни есть мужчина?
Услышав последний вопрос, она слишком быстро отвела взгляд.
— Грейс, что это за грустное выражение лица? Расскажи всё своему старому другу.
После недолгого колебания она повиновалась. Грейс рассказала ему о Николасе, о
страхах, которые так и остались похороненными и дремлющими под старыми обидами на
отца. Рассказала о своих мечтах, о новой книге, о жажде любви, которая угнетала, но и питала
призраки и страхи. Они вспоминали события, произошедшие много лет назад, смеялись над
тем, как их заперли в подвальном чулане университета, как двух слишком горячих студентов.
К концу дня в её воображении лицо Ральфа вновь обрело былую полноту, в глазах появилась
та живая острота, которой он сопровождал свои пылкие речи, а тело вновь стало таким же
сильным, как тогда, когда он любил её в полумраке тайных комнат.
Тихий стук в дверь вернул их в настоящее, где царили неопределённость и смерть.
Вошла Джейн с подносом в руках и спокойной улыбкой, за которой скрывались все эмоции.
— Дорогой, пора принять лекарство.
Грейс поднялась с пола, её ноги так сильно затекли, что пришлось опереться о стену.
— С тобой всё в порядке, Грейс? — Джейн обеспокоенно повернулась, как
встревоженная мать. Грейс почувствовала к ней огромную жалость.
— Ничего серьёзного, я слишком долго сидела, — сказала в защиту.
Она уловила отблеск беспокойства во взгляде Ральфа, когда он смотрел на жену.
Джейн ухаживала за ним с любовью: проследила, чтобы он принял все таблетки, укрыла
одеялом его худые ноги, поцеловала покрытый ворсинками череп, после чего снова оставила
их наедине.
Грейс поняла, как сильно Джейн его любит, какая преданность сквозит в её жестах.
— Она справится и без меня, она очень сильная женщина.
Грейс села на свободный стул рядом с ним.
— Я уверена.
— Обещай быть счастливой, Грейс. Или хотя бы попытаться. Одной литературой не
проживёшь, и чтобы писать чужие истории, нужно сначала прожить свои собственные
эмоции. Ты сделаешь это, Грейс? Исполнишь желание мужчины, которому вот-вот предстоит
встретиться с Создателем?
Грейс затаила дыхание, но слёзы снова хлынули, бурные и неуправляемые. Она
наклонилась вперёд и упёрлась лбом в костлявые плечи, которые много лет назад дарили ей
утешение.
Она ненавидела необходимость прощаться с ним, отпускать его, потому что это было
равносильно тому, чтобы отпустить часть себя.
— Я об… я обещаю, — всхлипывала она, глядя ему в глаза и подтверждая своё
обещание.
— А теперь перестань плакать, не порти своё прекрасное лицо. Ты стала такой
красивой, Грейс, и я счастлив, что помог тебе превратиться в ту замечательную женщину, которой ты являешься сегодня.
Она улыбнулась ему сквозь слёзы. Ей хотелось ответить, но рыдания, которые
невозможно было сдержать, не позволили этого сделать. После многочисленных попыток она