Девлин вышел из самолета, ощущая себя бодрым и отдохнувшим. В Сан-Франциско он проспал всю ночь и часть утра, к тому же в самолете подремал и сейчас чувствовал, как его тело снова наливается силой.
Еще в Сан-Франциско он связался с генералом Крэнстоном и разузнал дорогу к его дому на Оаху.
Не терпелось выбраться из аэропорта. Он вновь оказался в другой климатической зоне, в ином мире.
Но, шагая по терминалу, Девлин не ощущал себя на Гавайях. Если не смотреть на витрины магазина, предлагавшего сплетенные из цветов гирлянды, то аэропорт был точно таким же, как в любом другом городе Америки. Только войдя в центральный зал и, неожиданно очутившись в аэропорту без стен, он действительно ощутил себя прибывшим на Гавайи. Под ногами был пол, над головой – крыша, защищающая от дождя, но стены отсутствовали. Нежно обволакивал, напоенный ароматами, влажный воздух островов. Даже смешанный с выхлопами реактивных двигателей, вдыхать его было приятно. Девлин наконец осознал, что вне сомнения, находится на Гавайях.
Что касается основной процедуры прилета, все было так, как везде. Вниз – к зоне получения багажа. Поиск машины, оформление. Бумаги – в бардачок. Сидение немного назад. Поправить зеркала. Найти выключатель фар. И – вперед.
Все знакомо, как и везде. Но Девлину было известно не все. Пока он ехал на север от Гонолулу, в маленькой комнатке, расположенной в восточном крыле здания аэропорта, списки пассажиров, прилетевших с материка вечерними рейсами, легли на стол Кееко Рамона, сотрудника службы безопасности аэропорта. Кееко был одет в стандартную коричневую униформу с квадратным значком на правом кармане рубашки и нашивкой на левом рукаве, что делало его похожим на полицейского. Но он им не был. Кееко Рамон являлся одним из тысяч низкооплачиваемых, едва образованных работяг, нанимаемых охранными агентствами и получавших доступ к сведениям, о которых нормальные люди и вообразить не могут.
Кееко Рамон имел звание сержанта Гавайского агентства безопасности (ГАБ), платили ему восемь долларов двенадцать центов в час, что на один доллар двенадцать центов превышало зарплату сотрудников без звания.
Гавайское агентство безопасности было не единственной компанией, принадлежавшей Эдди Лиху, но зато наиболее любимым. Работа именно этого агенства возбуждала аппетит владельца. Это было воплощение его натуры. ГАБ было таким, каким он намеревался видеть его. Идея Лиху была ясной и простой: если что-то прибывает на острова, то часть этого «чего-то» должна непременно принадлежать ему. Туристы ли, товары, наркотики, проститутки – все едино, от всего, что имело хоть какую-то цену, кусочек должен отломиться ему, Лиху. В этом и состояла цель предприятия. А первым делом, конечно, надо знать, что и кто прибывает.
Итак, Кееко Рамон просматривал списки пассажиров трех авиалиний. Перед ним стояла задача из разряда не очень сложных. Необходимо просто выбрать имена, имеющие определенные признаки: в одиночку или вдвоем прибывающие мужчины, путешествующие без женщин. Смешанные пары его не интересовали. Женщины в сопровождении мужчин в его список не попадали. Группы туристов игнорировались. Японцы также игнорировались. Особое внимание уделялось американцам с фамилиями, которые выдавали определенную этническую принадлежность.
Сначала Кееко изучал пассажиров бизнес-класса, тщательно отбирая несколько имен. Потом переходил к первому классу. Первый он любил гораздо больше, чем бизнес. Он всегда просматривал список таких пассажиров особенно внимательно. Фамилия Девлин ничем не выделялась. Это не Браун или Смит, которые, как считал Кееко, всегда принадлежат черным. Он непременно вносил в список одиночку с фамилией Браун или Смит. Не была фамилия Девлин и еврейской, такие он также чаще всего игнорировал. Не была и испанской, испанские всегда пользовались его пристальным вниманием.
Фамилия Девлин была слишком обычной, но Кееко ее не пропустил. Фамилия принадлежала человеку, путешествующему в одиночку, причем он прибывшему первым классом. Такому самое место в списке.
Он выписал еще шестнадцать фамилий и отпечатал на машинке в алфавитном порядке, указав рейс прибытия. Все фамилии уместились на страничке фирменного бланка. Данные Кееко немедленно передал по факсу в главный офис в Гонолулу. Покончив с этим, сержант направился к автомату с кофе. Предстояли еще три часа дежурства, но в основном его ночная работа была завершена.
Дом Крэнстона находился на северном побережье Оаху, и дорога заняла почти час. Здешние автодороги были известны Девлину, ему приходилось ездить по ним и раньше. Но всегда что-то менялось. На этот раз ему показалось, что пока магистраль номер два переходила в двухполосное федеральное шоссе номер девяносто девять, а дальше в восемьдесят второе, пересечений прибавилось, прибавилось и светофоров. Увеличилось количество признаков цивилизации, меньше осталось настоящих Гавайев. Даже ананасовые поля казались урезанными.
Пока Девлин ехал до городка Халеива на северном побережье, дождь то начинал моросить, то прекращался. Наконец свежий бриз с океана расчистил небо и унес с собой дождевые тучи. Девлин опустил боковое стекло и снизил скорость до тридцати пяти миль в час. Так ему было легче заметить ориентиры, данные Крэнстоном.
Ресторан Джеймсона. Пляж Сансет. Пшеничное поле. Вполне можно обойтись без карты, в которой ему все равно никогда не удавалось разобраться на ходу. Подробное описание ориентиров избавляло от необходимости расшифровывать длинные гавайские названия на тех немногих указателях, которые удавалось заметить. Привыкнуть к гавайскому языку удастся, конечно, не так скоро. А тем более невозможно за столь короткий срок научиться читать наименования дорог и городков, которые совпадали с названиями совершенно других дорог и городков на иных островах архипелага.
Когда Девлин подъехал совсем близко к тому месту, где, по его предположениям, должен находиться дом Крэнстона, он принялся высматривать длинную стену, высотой около восьми футов, сложенную из лавовых плит. Стена должна находиться на обочине со стороны океана. Автомобиль уже миновал несколько низких оград. Наконец Девлин заметил то, что искал. Проехать мимо было совершенно невозможно. Стена оказалась и длиннее, и выше всех остальных. Он съехал на поросшую травой грунтовую колею, которая тянулась параллельно стене, и попытался обнаружить подъездную аллею или ворота. Ярдов через сто показались ворота, врезанные в стенной проем. Они были сделаны из проволочной сетки, шириной около семи футов. К гаражу на две машины вела дорожка, по другую сторону ворот ограда тянулась еще футов на тридцать и круто заворачивала к океану.
Девлин остановил машину прямо напротив ворот, вышел и стал рассматривать дом. Особняк был расположен на участке, вытянутом вдоль прибрежной линии. Слабый желтоватый фонарь светился возле входной двери футах в двадцати левее Девлина.
Он поискал кнопку звонка или переговорное устройство, но ничего не обнаружил. Ничто не свидетельствовало о гостеприимстве хозяина дома. Пришлось внимательно осмотреть ворота. Они были сдвижными, изнутри придерживались крючком, но замок оказался не заперт. Откинув защелку, Девлин слегка сдвинул створку, чтобы только пройти на территорию.
Он снова запер ворота и успел сделать в направлении к входной двери дома не более десяти шагов. Неожиданно из-за угла выскочил мастифф и бросился ему навстречу.
Собака мчалась со всех ног и громко лаяла. Лай иногда прерывался чудовищным рычанием, казалось, пес намеревается вцепиться гостю в горло. Даже при слабом лунном свете можно было определить, что весит он никак не менее ста пятидесяти фунтов. Да и по голосу, грубому и хриплому, стало понятно, что он может принадлежать только очень крупному животному.