— Я виноват, — глухо проговорил Лисицын, насупив брови. — Засветка была необычной. Я решил, что это отметка от наэлектризованного облака. — Лисицын вытер лицо платком и, страдальчески морщась, подумал: «Как все шло хорошо, и все в один час рухнуло. Надо же такому случиться — споткнулся, считай, на ровном месте». Он пожалел себя, вздохнул. Если бы повторить уходящую ночь, вернуть все сначала…
— Чем же вы все это объясните? — жестко спросил Скорняков, нацеливаясь в глаза Лисицына.
— Спешкой, конечно. Одной целью больше, одной меньше, — как-то неопределенно ответил Лисицын. — Ну и помощнички подвели. Вы правы — разведчик не на месте, офицер РТВ отнесся безответственно.
«Теперь можно валить на других, — зло подумал Скорняков. — Все виноваты, все, кроме Лисицына».
— Отвечать придется по всей строгости, товарищ Лисицын, — перешел на официальный тон Скорняков. — И мне перепадет, само собой, и вам. Но дело в конце концов не в наказании. Нет. Я имею в виду нравственную сторону. Это должно было произойти. Отвечать надо не только за сегодняшний случай, а и за прошлое. Вы — член комиссии по приему системы «Сапфир», подготовленный специалист. Почему же вы не добились автоматизации всего процесса? Вы же сами убедились, что пультисты не могут восполнить этот пробел. Обработка вручную такого количества поступающей информации — выше человеческих возможностей. Почему вы согласились подписать акт о завершении создания системы АСУ? Почему не восстали против мнения тех, кто спешил завершить работы по «Сапфиру»?
Слова Скорнякова ударяли Лисицына все больнее и больнее. Как ни старался, ему не удалось остаться спокойным и тем самым продемонстрировать свое несогласие со Скорняковым. Почувствовал, как падает контроль над собой, как предательски вздрагивают руки. «Старый мухомор, — ругал себя Лисицын. — Расслабился. И перед кем? Скорняков эскадрильей командовал, а я…» Он попытался снова взять себя в руки, встряхнуться, перейти в наступление.
— Во-первых, не я один был в комиссии, во-вторых, а это самое главное, нужны новые капиталовложения, нужно время. Обстоятельства торопили нас. Надо было быстрее начать осваивать АСУ.
— «Быстрее, быстрее». Кому эта спешка нужна?
— Обороне страны! — не без вызова произнес Лисицын, теребя пальцами галстук. — Не поддержали бы идею «Сапфира» — КБ дало бы другое задание. Поэтому мы и согласились. Пусть лучше синица в руках, чем журавль в небе! Сработала система объективной необходимости, как, например, срабатывает система гравитации в галактике. «Хотят» этого или «не хотят» планеты — солнце ими управляет. В эпоху НТР действия одного человека в расчет не принимаются. «Сапфир» — дитя объективной необходимости. АСУ нужна нашей обороне как воздух!
Анатолий Павлович не принял вызова Лисицына, Да, конечно, в чем-то он прав. Время прохождения информации значительно сократилось, объем увеличился, а теперь есть возможность более основательно и качественно ставить задачи полкам на уничтожение «противника». Все это правильно. Но уж если взялись за автоматизацию, то надо было завершить ее, отладить. Не терпелось получить премию и лауреатский значок?
— Вы не ответили еще на один вопрос. Почему вы подписали акт завершения работ по «Сапфиру»? — Скорняков сделал акцент на слове «завершение» и взглянул на Лисицына.
«Проверим, Петр Самойлович, ваше честолюбие. Ответите прямо или начнете выкручиваться. Неприятно говорить о своих слабостях, но, что делать, они существуют вместе с нами».
— Я повторяю, товарищ командующий, что в комиссии был не я один, и это решение было единодушным. Люди трудились много лет и, естественно, ждут заслуженного вознаграждения.
Скорняков покачал головой. Не сказал правды, утаил. Он постоял, подумал, чувствуя на себе тяжелый взгляд Лисицына. «В то же время, — рассуждал Скорняков, — судить не трудно. Как бы я сам действовал в той обстановке? Не поддался бы общему влечению к наградам? Да, жизнь сложная штука. Но я бы не смог подписать акт! Грош цена моей принципиальности, если бы меня кто-то уговорил».