— Вы же, Петр Самойлович, как говорится, человек, умудренный опытом. Коммунист. Могли бы высказать особое мнение. Наверняка бы к вам, специалисту, конструкторы системы прислушались.
— Но завершение всего комплекса работ требовало еще несколько лет.
— А теперь, позвольте вас спросить, что делать? КБ наверняка получило новое задание, и «Сапфир» им до лампочки. Кто теперь возьмется доделывать эти огрехи? Никто! Вот чего стоит ваша, мягко говоря, ошибка. А по большому счету — ваша беспринципность.
— Извините, товарищ командующий! — Лисицын предупредительно поднял руку. — Извините! Почему я должен нести ответственность за конструкторов «Сапфира»? Решение принимала Москва, а не Лисицын!
— Там тоже могли ошибиться. Москва… В Москве рубят, а к нам щепки летят! Так получается? Вы смолчали, когда обговаривалось продолжение работ по «Сапфиру». Конечно, молчанию присуще благородство, но в данной ситуации от него попахивает преступлением!
— Это вы уж слишком! Считаете, что необходимо срочно продолжить работы по «Сапфиру» — принимайте меры. Вы — командующий, можете обращаться даже к Министру обороны. Требуйте, чтобы начинали второй этап работы. Мы же отвечали за первый. Объект сдан, АСУ в строю!
— Ну, нет, Петр Самойлович, так дело не пойдет! В стороне вы не будете! Готовьте проект постановления Военного совета о продолжении работ по «Сапфиру». А я доложу свое мнение в ЦК — премию разработчикам КБ и другим присудить после полного завершения работ.
— Вы что? — Лисицын широко открыл рот, набрал воздуха, и его охватил надрывный кашель; он дергался всем телом, хрипел, шарил по карманам, пока не достал рожок с аэрозолью и не сунул наконечник в рот.
Успокоившись, он тихо, словно оправдываясь, произнес:
— Астма проклятая. Извините. Я прошу вас, Анатолий Павлович, не делать этого! Если вы лишите людей премии, то вы наживете кучу недоброжелателей. Тогда уж наверняка не будет второго этапа. Не забывайте, с кем имеете дело. Их приказом не обяжешь. Они сделают все возможное, чтобы к «Сапфиру» не возвращаться, а вместо него срочно возьмут два-три новых задания от других ведомств.
Услышанное настолько удивило Скорнякова, что он оторопел. «Как же так, — думал он, — неужели на КБ и управы нет? Это же государственное учреждение! Общие интересы превыше всего, тем более — интересы обороны страны! Надо обращаться в Москву и добиться того, чтобы систему «Сапфир» завершили в самое ближайшее время. И не отступать ни на шаг!»
В комнате наступила тишина; Лисицын, полулежа в кресле, все еще дышал тяжело и беспорядочно. Скорняков молча ходил из угла в угол, пока не остановился у стола.
— Второе. Почему вы, Петр Самойлович, так опрометчиво торопили меня с принятием решения на пуск ракет по неопознанной цели? Что вами руководило?
— Я, товарищ командующий, был уверен, что это разведчик. Его исчезновение было несколько загадочным, Кто бы мог предположить, что в это же время у рейсового самолета откажет аппаратура ответа. Разве мог я подумать о том, что РЦ так быстро «прижмется» к рейсовому самолету и пойдет с ним по трассе? Век живи — век учись. Теперь-то будем знать и эту методу иностранных разведчиков.
— Эту «методу», как вы говорите, раньше нас с вами распознал Прилепский, но мы с вами его даже не дослушали. Он первым разобрался. Чутье летчика сработало и его наблюдательность. Он смог разобраться.
— За несколько минут столько противоречивых, взаимоисключающих вводных! Я надеялся… — Лисицын запнулся, оборвал фразу, замолк, изредка бросая исподлобья короткие взгляды на Скорнякова; ему стало неловко за свое нелепое поведение там, в зале, и здесь, когда он беспрерывно оправдывался за свою неправоту, в которой он не хотел призваться.
Именно он способствовал тому, что отметку РЦ не ввели в ЭВМ, Последние годы служба шла в гору, он был на хорошем счету у начальства, особенно с появлением АСУ. Виновными были, как правило, другие, но не он; он и сейчас не считал себя полностью виноватым, но почему так дрожат руки, надломился голос…
— Мы с вами едва не погубили людей. Прими я ваше предложение о пуске ракеты — суши, как говорится, сухари. Вы — опытнейший в этом деле человек, но дали себя обмануть. А почему? Разведчик, которого вы так настойчиво опекаете, мышей перестал ловить, за обстановкой не следил. Дальше. — Скорняков сделал паузу, пригладил на висках волосы, неторопливо прошагал по комнате, отыскивая самые точные слова, которые бы убедили Лисицына. — Вы лишили права голоса Тужилина, не раз сегодня одернули Прилепского. А у них было о чем доложить. Вы не посчитались с коллективом людей. Понадеялись на свой долголетний опыт, на недюжинный ум, на АСУ. Кстати, АСУ работала безотказно. Это ваша заслуга. И тем не менее — тяжелая неприятность. Не по вине АСУ, заметьте, а по вине человека! И ворог нас на этот раз обхитрил!