Единственный свет в моей комнате от телевизора, который показывает какой-то скучный фильм. Я слышу, как дверь в спальню моих родителей открывается, а затем закрывается. Через несколько минут открывается и закрывается входная дверь. В квартире настолько тихо, что я снова чувствую себя нехорошо.
Когда моя дверь, наконец, открывается, в проеме стоит мама, словно тень, окруженная светом. Она спрашивает, почему я сижу в темноте, но я не отвечаю. Я зол на нее из-за папы. Он никогда не начинает скандалить, только она. Она что-то увидела по телевизору или прочла в газете, или слышала от друзей. Они все говорят о папе плохо, что на самом деле не правда, я знаю.
Мой папа не лжец и не вор. Мама должна знать. Она не должна слушать других. Они не знают того, что знаем мы.
- Гидеон.
Мама включает свет, и от удивления я подскакиваю. Она старше. Она пахнет несвежим молоком и детской присыпкой.
Моя комната выглядит иначе. Мои игрушки исчезли. Ковер подо мной теперь ковер коврик на каменном полу. Мои руки стали больше. Я встаю, и я такого же роста, как она.
- Что? - огрызаюсь в ответ, скрестив руки.
- Ты должен остановить это, - рычит она, а слезы текут из глаз. Ты не можешь оставить все, как есть.
- Убирайся, - боль в моем желудке распространяется по всему телу, достигая ладоней, и я сжимаю их в кулаки.
- Ты должен остановить эту ложь! У нас теперь новая жизнь, хорошая жизнь. Крис хороший человек.
- Это не имеет ничего общего с Крисом, - выплевываю я, желая ударить по чему-нибудь. Не стоило никому говорить. Не знаю, почему я решил, что мне поверят.
- Ты не можешь...
Я дернулся и сел, тяжело дыша, яростно разрывая простынь руками. Потребовалось мгновение, чтобы успокоить кровь и понять, что меня разбудил непрекращающийся лай собаки.
Отерев лицо, я выругался, когда Счастливчик вскарабкался по весящему одеялу, затянув себя на кровать. Он вскочил, кидаясь мне на грудь.
- Черт бы тебя побрал, успокойся!
Он заскулил и свернулся на моих коленях, заставив чувствовать себя мудаком.
Я схватил его и прижал к потной груди.
- Прости меня, - пробормотал я, гладя по голове.
Закрыв глаза, я отодвинулся и прислонился к спинке кровати, желая замедлить пульс. Прошло несколько минут, прежде чем я пришел в себя и понял, что наглаживание Счастливчика меня успокоило.
Я посмеялся про себя, потом потянулся за телефоном на тумбочке. Время, немногим больше двух часов ночи, заставило меня остановиться. Мне пора становиться сильным и самому справляться с собственным дерьмом.
Но столько всего произошло с тех пор, как я впервые позвонил Еве поговорить о кошмаре. Хорошего.
- Привет, - ответила Ева, заспанно и сексуально. - Ты в порядке?
- Лучше теперь, когда слышу твой голос.
- Щенок доставляет неприятности? Или кошмар? Может быть, ты на взводе?
Спокойствие воцарилось во мне. Я был готов к толчку с ее стороны. Но, казалось, она вместо этого, хотела принести мне облегчение. Еще одна причина для меня, чтобы стараться дать ей то, чего она хочет, независимо от моих первичных инстинктов. Потому что, когда счастлива Ева - счастлив я. - Может быть, все перечисленное.
- Хорошо, - зашелестели простыни. - Начни с начала, Ас.
- Если я закрываю дверь переноски, он начинает психовать и лаять, а я не могу спать.
Она засмеялась.
- Ты размяк. Он взял над тобой верх. Ты поселил его в своем кабинете?
- Да. Там он тоже лает, и я не мог уснуть. В конечном итоге я просто закрыл дверцу, не запирая ее, и он успокоился.
- Он не научится контролировать свой мочевой пузырь, если ты не приучишь его к закрытой двери.
Я посмотрел вниз на спящего калачиком на коленях бигля.
- Он разбудил меня, прервав кошмар. Я думаю, он сделал это нарочно.
Она молчала с минуту.
- Расскажи мне об этом.
И я говорил, а она слушала.
- Он пытался запрыгнуть на кровать раньше, но не мог сделать это, - закончил я. - Он слишком мал, кровать слишком высока. Но он притащил свою задницу сюда, чтобы разбудить меня.