- Я не вижу в этом ничего плохого. Я, конечно, не единственный человек, кто скажет - семья это тот, кого ты выбрал сам.
- Кого вы выбрали, кроме Евы?
- Это... не было выбором.
Я представил, какой она была, когда я впервые увидел ее. Во что была одета, лицо естественное, без макияжа, а ее удивительное тело облегал костюм для фитнеса. Такая же, как и тысячи других женщин Манхэттена, но она поразила меня, словно молния, даже не зная об этом.
- Меня беспокоит то, что она стала механизмом преодоления трудностей для вас, - заявил доктор Петерсен. - Вы нашли кого-то, кто любит вас и верит вам, кто поддерживает и дает силу. Во многих отношениях, вы чувствуете, что - она единственная, кто когда-либо будет по-настоящему понимать вас.
- Она в уникальном положении.
- Не на столько уникальном, - произнес он любезно. - Я читал стенограммы некоторых из ваших выступлений. Вы в курсе статистики.
Да, я знал, что каждая четвертая встреченная мною женщина подвергалась насилию. Это не меняет того факта, что ни одна из них не вызвала чувства близости, как это сделала Ева.
- Если вы хотите сказать что-то конкретное, доктор, приступайте.
- Я хочу, чтобы вы помнили о потенциальной склонности к уединению с Евой, исключая всех остальных. Я спросил, подарили бы вы ей домашнее животное, потому что не представлял, что вы на это способны. Это бы отвлекло от вас ее внимание и любовь, хоть и не на много, в то время как ваше внимание и привязанность сосредоточено исключительно на ней.
Я барабанил кончиками пальцев по дивану.
- Для молодоженов это обычное дело.
- Это необычно для вас, - он наклонился вперед. - Возможно, Ева сказала, почему подарила Счастливчика?
Я колебался, предпочитая держать что-то настолько интимное при себе.
- Она хочет окружить меня безусловной любовью.
Он улыбнулся.
- И я уверен, что ей доставит большое удовольствие увидеть вашу взаимность. Ей тяжело далось, то, как она подтолкнула вас к откровениям. Теперь, когда вы делаете шаги вперед, она захочет, чтобы вы открылись для других. Чем больше ее интимный круг, тем счастливее она. Она хочет втянуть вас в него, а не позволить вытащить ее оттуда.
Мои легкие расширились от длинного глубокого вдоха. Я ненавидел признаваться в этом, насколько он был прав.
Доктор Петерсен снова сел и продолжил писать в своем планшете, давая мне время, переварить им сказанное.
Я спросил у него то, что вертелось в голове.
- Когда я рассказал о Хью...
Он переключил на меня все свое внимание.
- Да?
- Вы, похоже, не удивились.
- И ты хочешь знать, почему... - его взгляд был добрым. - Были определенные намеки. Я мог бы сказать, что я догадался, но это не совсем верно.
Я почувствовал, что мой телефон загудел в кармане, но проигнорировал его, даже зная, что только несколько людей могли дозвониться мне во время встреч с доктором Петерсеном.
- Я видел Еву вскоре после того, как она переехала в Нью-Йорк, - продолжил он. - Она спросила меня, возможно ли двум жертвам изнасилования иметь серьезные отношения. Всего лишь несколько дней спустя, вы связались со мной и спросили, открыт ли я для встреч, помимо совместных с Евой сеансов.
Мой пульс участился.
- Тогда я еще не рассказал ей об этом. Это произошло после нескольких встреч с вами.
Но у меня бывали кошмары, действительно ужасные, те, которые в последнее время приходили все реже.
Мой телефон снова зазвонил, и я вытащил его.
- Прошу прощения.
Это был Ангус. "Я за дверью кабинета."
Пришла смс-ка. "Это срочно."
Мой позвоночник напрягся. Ангус не будет беспокоить меня без очень веских причин. Я встал.
- Я вынужден прервать сеанс, - сказал я доктору Петерсену.
Он отложил планшет и поднялся на ноги.
- Все хорошо?
- Если нет, то я уверен, что вы услышите об этом в четверг, - я быстро пожал ему руку и вышел из кабинета, проходя через пустую приемную, прежде чем выйти в коридор.