Заставят мирок скамеек целым светом казаться,
Так что тем, кто настоящей зимы не знает,
На трамваях сегодня лучше уж не кататься.
Это эхо севера – в нём памяти нет,
Никуда из зимы не вывезет трамвай,
Остановка? Ну, выйди на белый свет,
Да какой он там белый! Цветёт айва!
Времена перемешаны – край через край.
А в трамвае ли, в метро – ни лета ни зимы,
Тут хоть всю дорогу Вивальди играй –
Не понять, в когда заехали мы...
Из трамвая выйдешь – и хоть кой-где цветы,
А в вагоне – только срезанные, без корней,
Вот такие букеты возим и я, и ты...
А меж входом и выходом – ни минут, ни дней...
И в строчках, написанных в городском
Транспорте – ни температур, ни дат:
Точка входа, точка выхода (хоть ночью, хоть днём),
И движенья не видно, только – результат,
Начало – конец. Обокраденное зренье.
В промежутке – бывают слова, но не трава.
Да, эхо зимы, да, слабое отраженье,
Но и от него гудит голова...
А всё-таки выйдешь – и цветёт айва!
30 января 2012
СОНЕТ БЕРЕГАМ ЛУАРЫ
Париж мы видим оптикой Бальзака,
А Ларошель – через бинокль Дюма,
Пруст, не своди длиннотами с ума!
А вот Рабле – не надоест однако,
К тому же до него теперь от нас
Каких-то два часа по автостраде...
И вот уже Шамбор в лесной ограде,
И триста башенок – отрада глаз
Ну, как бы поболтаться с вами там,
В кружке двух Франсуа (и многих дам!),
Увлечься трепотнёю Маргариты,
Ответить на сонеты Дю Белле...
Пока течёт Луара по земле
Не будут наши козыри побиты!
5 февраля 2012
ТРОЙНАЯ ОДА К ВРЕМЕНИ
1.
Французского стиха старинный шестистопник
Зачем-то вдруг меня запряг в своё ландо
И гонит, не поняв, что старый русский гопник
Мог спутать фа-диез с тяжёлым нижним до.
По-разному звучат все эха, память, стены...
На странные куски весь город раскрошив:
Вот чашка и бокал, вот руль – но всё мгновенно –
За стёклами кафе, за окнами машин.
То выторчит кабак, то пробегут витражи,
То бронзовый большой зелёный зад коня,
А кто мимо кого плывёт – неважно даже, –
Я торможу, или
бульвар, в виду меня?
Вон бронзовый Бальзак с внимательной усмешкой
Следит за сотнями прилавков и витрин.
Ну что ж, месьё Бальзак, ты продолжай, не мешкай,
Их множество вокруг, а ты ведь тут – один!
Машинам миновать насмешливого взгляда
Не разрешит Бальзак! Король бульвара – он,
И это неспроста: ему ведь было надо
Договориться с не-надёжностью времён!
Чем медленней идёшь, тем торопливей время,
Вот ты спешил, бежал, чтобы ползло оно...
А чуть замешкайся – оно танцует с теми,
Кому шестнадцать лет: ему ведь всё равно!
Оно прикинется то веком, то моментом,
То стянется в клубок – само себе назло...
Ну а пока – стучит по всем бордовым тентам
Назойливым дождём, чуть замутив стекло,
Мы смотрим из машин – оно остановилось,
Топочет в тротуар, или бурчит «Спеши»,
Стоишь на улице – оно (скажи на милость!)
Уже за стёклами мелькающих машин!
Кто за рулём один – тот в самом деле едет
Вдвоём: ведь позади незримый пассажир,
Он долговечнее гранита или меди.
Ты видел взгляд его?
Ну что ж – перескажи!
Поток машин плывёт, ритмично обтекая
Недвижные дома, ограду Тюильри...
Что ж, всё текучее – судьба его такая –
Прочнее каменного, что ни говори!
2.
Рим. Тибр всё течёт, и ролью ротозея
Вполне доволен! Как ни злись, как ни гони –
Смеётся дьявольски, что арки Колизея
У реставраторов выпрашивают дни...
Вот так и питерские злые наводненья:
(Предчувствует вода асфальтовое дно!)
В трамвайных окнах – тоже вечное движенье,
А что там движется, воде ведь всё равно!
За окнами темно, и тут уж не до гонки...
А что разрушено – в стекле отражено.
Бегут по встречным рельсам силуэты конок,
И призраки дворцов, и всё, что снесено...
3.
Бывает анонимное существованье...
Чего? В том-то и суть, что это ничего –