— Иди сюда, — вытянув вперед ладонь, он пригласил её лечь рядом с собой.
Леви был совершенно обнаженный; одеяло скрывало нижнюю часть его тела, и только сейчас догадавшись, что ей придется провести ночь с человеком, который позволил себе неоднократно надругаться над её телом, вызывает у девушки новый приступ паники, однако будучи не состоянии ослушаться его приказа, тотчас подходит к кровати, и сняв по его просьбе с себя ночнушку, обнаженной укладывается к нему в постель. Подхватив её ладонь, Леви привлекает девушку к себе и, устроив её возле себя, ещё некоторое время водит рукой по её телу, словно стремясь запомнить его контуры. Окончательно уверившись, что насиловать повторно он её не собирается, Микаса немного успокаивается и, позволив ему прикрыть себя одеялом, очень скоро приникает головой к его груди. Проходит ещё совсем немного времени и, подхватив её руку, Леви как бы невзначай укладывает её на свой затылок.
Позволив своему разуму отключиться от происходящего, девушка инстинктивно провела пальцами по его чистым и приглаженным волосам, удивляясь их мягкости. Ей в жизни ещё не приходилось видеть столь ухоженного мужчину, от которого к тому же ещё и так приятно пахло. В тех краях, где она жила, люди, занимаясь тяжелой земледельческой деятельностью, имея при этом возможность мыться раз в неделю (в лучшем случае), пахли совсем иначе: пот до такой степени впитывался в их тела, что сколько раз они бы не мылись, избавиться от его запаха было уже практически невозможно. И то, что мужчины могут пахнуть по-другому, чем она привыкла считать, для Микасы, забитой провинциалочки из Шиганшины, стало поистине открытием.
Коснувшись на ощупь его аккуратно подстриженной челки, она скользнула чуть ниже и, потрогав пальцами его губы, отметила про себя, что, пожалуй, могла бы всерьёз им увлечься, если бы он не был насильником. Однако сейчас ей не хотелось возвращаться к событиям прошлой ночи, не говоря уже о сегодняшнем утре и, догадавшись, о чем она подумала в этот, Леви попытался убедить её в обратном, стараясь развенчать миф о своей грубости.
— Так будет не всегда. — Неожиданно отозвался он, прижимаясь подбородком к ее макушке. — Я уверен, однажды тебе понравится.
Услышав его последнюю реплику, Микаса невольно фыркнула. О чем он вообще думает, разбрасываясь подобными словами?! Сама мысль, что ей когда-нибудь может понравиться то, что он вытворяет с ней по ночам, кажется ей довольно глупой, впрочем, сам Леви, не особо удивившись её возмущению, слегка ухмыляется в ответ и, продолжая поглаживать её тело, с многозначительным видом целует девушку в висок.
Глава 5
Микаса уже точно не помнила, сколько времени провела возле окна, но с той поры, как она живет в этой комнате, за невозможностью распорядиться собственным досугом на свое усмотрение, ей ничего другого не оставалось, кроме как прислонившись к подоконнику, с грустным взглядом пялиться в окно и любуясь зеленью сада, расположенного напротив дома, вдыхать аромат распустившейся жимолости. Она уже и забыла, что это такое: быть на свежем воздухе, и чувствовать легкое дуновение ветра кожей своего лица, но как бы её не изнуряло желание очутиться на свободе, выходить на улицу, даже в сопровождении Петры, ей категорически запрещено. Хорошо, что сейчас конец мая, и в помещении относительно тепло, ведь кроме этой ночной рубашки, которую ей предоставили несколько недель тому назад, никакой другой одежды у неё не было, и вряд ли уже появится.
Прикоснувшись к стеклу ладонью, девушка почувствовала кожей его холод. Если бы у неё была хоть возможность выбить это стекло, и вырваться из своей клетки, она бы уже давно сбежала на свободу. За это время ей до такой степени все успело надоесть, что была бы рада покинуть эти угнетающие стены раз и навсегда. Лишь одно останавливало её от воплощения сего дерзкого плана: ей некуда было возвращаться, и там дома её больше никто не ждал. Никому на свете она была теперь не нужна, кроме своего похитителя, который очень скоро и сам от неё избавится, продав её кому-нибудь по выгодной для себя цене.
Леви настолько часто заходил к ней в спальню, насилуя её без всяких оправданий, что все эти ночи с ним уже давно слились для неё в одну, а сам секс превратился в рутину. Быстро устав от её непрекращающихся слез и рыданий, Леви, прежде чем принудить её к интимной близости, теперь все чаще стал переворачивать её на живот, и овладевать её именно в такой позе. Микасе, не привыкшей показывать свои слезы посторонним, отчасти была рада, что он занимался с ней сексом именно так. Это позволяло ей не беспокоиться о том, что он думал о ней, следя за её постоянно меняющимся выражением лица в самые интимные моменты их близости. Получив долгожданную разрядку, Леви теперь просто перекатывался на свою сторону, стараясь тут же заснуть, а Микаса, радуясь втайне тому, что он оставил её, наконец, в покое, тотчас отворачивалась от него и ненавидя свое тело, заставившее этого человека её возжелать, тщетно пыталась призвать к себе сон, чтобы поскорее забыть подробности тех мерзостей, которые вытворял с ней её похититель. Правда бывали моменты, когда Леви тоже засыпал не сразу и тогда, заключив девушку в свои объятия, прежде чем погрузиться в восстанавливающий сон, он ещё некоторое время играл с ее телом: ласкал грудь, и трогал за локоны.