Их было здесь свыше шести человек и действовали они сообща, поэтому прекрасно осознавая, с кем имеет дело, Леви стремясь вытащить Микасу из рук опасного и расчетливого врага, нападал на них с такой стремительностью, что тот, недооценив его силы, едва успевал реагировать на него должным образом. Зарезав двоих, ещё одного он отправил к праотцам, ударив его головой о стену и потеряв четвертого из виду, ещё некоторое время бродил вокруг да около, потеряв уже всякую надежду выйти на потерянную ношу, пока ему каким-то странным образом не удалось выйти на брошенный возле парка экипаж, чьи окна прикрывали плотно завешанные шторы. Все это показалось Леви очень подозрительным и подкравшись к роще чуть поближе, спустя некоторое время он стал свидетелем картины следующего характера: удерживая Микасу так, что уже практически хрипела в его руках, тучный и почти в годах мужчина, выбравшись со стороны парка, тащил за собой, держа курс в сторону кареты, куда следовало усадить драгоценную ношу, и срочно доставить её по указанному адресу.
«Ах, ты, старая сволочь!» промелькнуло в голове Аккермана и не боясь больше оказаться замеченным, он выскользнул из своего укрытия.
Леви уже плохо помнил момент, как поднял с земли какой-то камень и хорошенько им замахнувшись, запустил его прямо в голову кучеру, сидевшего на козлах. Забравшись в карету и даже не догадываясь, что его напарника уже давно нет в живых, тип, изрядно запыхавшись, уже хотел было отдать ему приказ гнать лошадей, как в следующий момент окно кареты лопнуло и чей-то кулак, проломив стекло и дотянувшись до его горла, сжал его так, что не почувствовав себя больше не способным сделать ни единого вдоха, мужчина был вынужден выпустить Микасу из рук. Открыв рывком двери и не стараясь обращать никакого внимания на стекающую до самого локтя кровь из глубоких порезов, Леви ухватил этого типа за шиворот и вытащив его из транспортного средства наружу, через мгновение обрушил на него всю мощь своей ненависти в виде непрекращающихся ударов руками и ногами, превращая свою жертву в сплошное кровавое месиво.
Очень скоро оставив мужчину без зубов и глаз, он отбил ему все имевшиеся внутренности и прежде чем оставить свою жертву в покое, добавил контрольный удар в подбородок, сворачивая ей на прощание челюсть. Лишь убедившись, что враг повержен настолько, что больше не сможет подняться с земли, он вытащил Микасу из кареты, и подхватив девушку в охапку, ринулся дальше, стараясь покинуть гиблое место, пока сюда не нагрянула подмога, или того хуже, военная полиция, встретиться с которой у него не было ни малейшего желания.
Что было дальше, Микаса помнила смутно.
Кадры, с изображением избитого мужчины, от одного вида которого к её горлу подступала тошнота, перемешались с картинами гибели Эрена, и полностью растворившись в мыслях о погибшем женихе, она не замечала ничего и никого вокруг, чувствуя лишь, как какие-то сильные руки, удерживая её тело, уносят его прочь от разгоревшегося конфликта.
По правде сказать, ещё никогда ей не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь дрался за неё с такой отчаянностью, как этот загадочный человек, чьи подлинные мысли прочитать было невозможно. Она не верила тому, что он настолько ею дорожил, что был за это отдать свою жизнь и не зная, что думать по этому поводу, девушка вновь предалась своим размышлениям, устремившись мыслями к Эрену, чей образ ей снова и снова придется воссоздать в своей памяти, не имея никакой возможности больше к нему прикоснуться.
Прежде чем они успели добраться до своего экипажа, на них ещё пару раз успели напасть: трое человек, скрывающие свои лица под масками и оставшись совершенно равнодушным к их матерым словечкам, отпущенных в его адрес, Леви, подхватив свою ношу покрепче, ринулся вперед, прорываясь сквозь нехитрую преграду. Заметив на своем платье какие-то кровавые пятна, Микаса уже решила было, что её тоже ранили и только спустя некоторое время обратив внимание на его на руку, на которое красовались глубокие порезы, которые тот получил, проломив кулаком в карете окно, чтобы добраться до горла своего врага, она поняла, откуда здесь взялась кровь.
Выбравшись из злачных места, Леви, все ещё находясь мысленно на пустыре, где недавно произошла схватка с сообщниками Фарлана, ухватив Микасу в охапку, не выпускал её из рук до самого дома. Лишь когда впереди замаячил знакомый вид ландшафта, он понял, что они приехали и пора выходить из экипажа, выбираясь оттуда в обнимку со своим трофеем. Петра, обнаружив кровь на его рукаве, поначалу решила, что его тоже ранили, однако чуть позже выяснив, что порезы не несут опасности для здоровья, тотчас принялась за ним ухаживать, игнорируя его попытки уклониться от оказания первой медицинской помощи, в которой его спутница нуждалась не меньше, чем он сам. Но Петра, акцентировав внимание только на нем самом, напрочь забыла о Микасе, чьи мысли были заняты одним лишь Эреном, и продолжая возиться с бинтами, и ватой, вспомнила о ней лишь тогда, когда её лично попросил об этом Аккерман.