- А вы первая, кто это увидел! – продолжал удивляться Константин. По мнению Лидии, так даже слишком сильно удивляться – ей-то казалось, что разница в оттенках на его картинах очевидна.
Их роман развивался стремительно и почти без обычных для молодых влюбленных ссор и недоразумений. Их факультеты враждовали, а они с гордостью говорили, что символизируют мир и дружбу между художниками и критиками. Комната Константина была завалена портретами Лидии в самой разной обстановке, а в ее ноутбуке множились файлы со статьями о роли цветовых нюансов в современной живописи. Но Матвеев был уверен, что добиться известности ему помогла не только ее критика, но и вдохновение, которое она так щедро дарила ему при каждой встрече.
А потом он снова улетел на Афину, но на этот раз в горы, набираться новых впечатлений для дипломной работы. Лидия должна была присоединиться к нему чуть позже, ей надо было уладить кое-какие формальности с собственным, уже написанным дипломом. Оба были уверены, что расстаются всего на пару месяцев…
…Отогнав нахлынувшие воспоминания, Лидия закрыла последний файл с картиной Бесцветного и заглянула в свой почтовый ящик. Надо думать о задании, надо попытаться понять, какими же словами уговорить неизвестного художника открыть свое инкогнито. Задача казалась почти безнадежной: поклонники Жана уже давно пытались выяснить, кто он, но ни уговоры, ни попытки вычислить тайком его адрес ни к чему не привели. Всеми делами, связанными с организацией выставок, занимался его агент, а сам художник всегда отправлял электронные письма с разных компьютеров и из самых разных мест. Расспросы о себе он сразу же пресекал – просто переставал отвечать любопытным собеседникам. Лидия общалась с ним по переписке только о выставках, сообщая о том, как они прошли, и приглашая на новые, и никогда не касалась «запретных» тем. Теперь придется нарушить это «правило», да так, чтобы Бесцветный не прекратил с не общаться… Что ж, у нее должно это получиться – ведь умела же она убеждать самых упертых ценителей, что картина, которую они считали бездарной мазней, на самом деле скоро будет стоить огромных денег! Значит, справится и здесь!
«Здравствуйте, уважаемый Жан! – застучали ее пальцы по клавиатуре. – Прошу прощения за беспокойство. Сейчас я пишу Вам не как организатор выставки, а просто как человек, на которого очень сильно подействовало Ваше творчество…»
Жан Бесцветный с задумчивым видом рассматривал почти готовую картину – черное лесное озеро, на котором застыли белоснежные звезды распустившихся кувшинок. Еще одна «черно-белая фотография» красочной природы. Это сейчас модно – писать только черной краской, у него уже появилось несколько талантливых последователей, а искусствоведы сравнивают его живопись именно со старинными фотографиями и кинофильмами, пишут в своих рецензиях о возврате к стилю далекого ХХ века, считают это особым шиком… Знали бы они, что на самом деле причина его черно-белого творчества совсем в ином!
Вспомнилась Афина… Давно обжитая людьми планета, с приятным теплым климатом и такой красивой природой, что художники и фотографы устраивали туда самые настоящие паломничества. Планета которую, как говорили местные жители, освещало «полтора солнца» - желтая звезда, чуть поменьше земного светила, и совсем небольшой, слабо светящийся коричневый карлик, сближавшийся с Афиной раз в десять земных месяцев. Длился этот период сближения несколько суток, и по ночам планета освещалась необычным, буро-золотистым светом – коричневый карлик не только светился сам, но еще и отражал свет своего желтого «собрата». И это были единственные по-настоящему опасные периоды на приятной для жизни и гостеприимной Афине.
В тот вечер молодой художник заранее подготовился к восходу коричневого карлика – тщательно закрыл занавесками все окна в домике, где снимал комнату, запасся продуктами и детективными романами и не ждал вообще ничего плохого. И даже телефонный звонок от сотрудницы турфирмы, отправившей его в эту уютную избушку в горах, поначалу не вызвал у него беспокойства. Турфирма, в конце концов, и должна проверять, соблюдают ли ее подопечные технику безопасности! Однако спросили его вовсе не о том, все ли у него в порядке…
- Вы у нас вездеход на прокат взяли, да? – требовательно спросил женский голос после того, как он назвал свое имя.