- Я так не считаю. Но если выживают лучшие, такие, как ты, то сама видишь, что получается…
- Люк… - теплая рука Ядвиги погладила его сначала по лбу, а потом по волосам. – Люк, ну зачем же ты так..? Почему одно должно следовать из другого? Почему не может быть так, что твои брат с сестрой – тоже лучшие? Ведь они… - она снова оглянулась на экран. - Они были очень добрыми, это даже по фотографии видно! И у них такой замечательный брат, как же они могут быть хуже тебя?
- А как же тогда ты?
- А я – тоже ничего… - улыбнулась на мгновение Ядвига, но тут же снова стала серьезной. – Люк, послушай меня, может быть, мы вообще не имеем права рассуждать о таких вещах? Может быть, это – не наше дело, решать, за что одни погибают, а другие остаются жить? Разве тебе недостаточно просто знать, что твои брат и сестра – лучшие?
- Наверное, да… - Люк попытался приподняться, и Ядвига помогла ему сесть на кровати, подсунув под спину подушку. - Знаешь, я никогда раньше об этом не думал. Просто чувствовал, что так нельзя, что все, кто говорят гадости про Нелли с Дэном – лгут. Но возразить им ничего не мог…
- И у меня так же было, - кивнула Ядвига.
- Нам бы с тобой поменяться планетами…
- Но тогда мы не сможем быть вместе!
Их взгляды встретились.
- Люк, - почти испуганно прошептала Ядвига. – Но ведь мы могли бы быть вместе на какой-нибудь третьей планете! Сейчас идет набор в колонию на Нью-Уране, может, ты об этом слышал? И туда берут даже людей со слабым здоровьем, так что тебя не забракуют! Мы можем записаться туда – и сделать так, чтобы там, в новой колонии, не возникло никаких суеверий! Можем не дать там никому осуждать ни погибших, ни выживших!
Некоторое время они снова молча смотрели друг на друга. Потом в дверь позвонили.
- Это врач! – Ядвига бросилась открывать. – Я тогда пока сбегаю – подам заявку от нас двоих, хорошо?
- Конечно! Карточка моя в чемодане, вон в том кармашке, - показал Люк и снова растянулся на кровати, готовясь к осмотру.
Ядвига быстро нашла в чемодане нужные документы и выскользнула за дверь.
СПб, 2010
В глубине малахитовой чащи
Татьяна Минасян
В глубине малахитовой чащи
Голос завуча Ирины Дмитриевны звучал глухо и хрипло – так непохоже на ее каждодневный зычный бас, которым она с легкостью могла усмирить и галдящую толпу старшеклассников на перемене, и собравшихся посплетничать коллег в учительской:
- Стас, тебе надо уезжать из Ленинграда немедленно. У нас были товарищи из органов и расспрашивали о тебе – что ты рассказываешь на уроках, что о тебе говорят дети… Все, как всегда, в общем. Беги прямо сейчас на вокзал и бери билет куда угодно, лишь бы подальше отсюда!
Стас Камский – уже почти год как учитель биологии Станислав Михайлович – стоял посреди своей комнаты в общежитии и снова чувствовал себя не взрослым педагогом, а провинившимся учеником. Правда, суровая завуч его сейчас не отчитывала, а наоборот, пыталась ему помочь – чем приводила молодого человека в еще большее смятение.
- Ирина Дмитриевна, а вы уверены..? – пробормотал он, с опаской поднимая глаза на начальницу. – Я ничего плохого не делал. И не говорил!
- Все ничего плохого не говорили, и Наталья, и Родионовна… - завуч нетерпеливо взмахнула рукой. – Стас, ты же понимаешь, в какое время мы сейчас живем! В общем, все – я пошла. Я и так рискую, что тебя предупреждаю. Решишь уехать – езжай прямо сейчас. Решишь остаться – ты меня сегодня не видел, и я тебе ничего не говорила!
С этими словами Ирина резко развернулась и быстрым шагом направилась к двери. Станислав остался стоять посреди комнаты, слушая, как стук ее каблуков затихает в конце длинного коридора. Потом он подошел к окну и увидел, как завуч вышла из его корпуса и почти бегом заспешила в сторону шоссе. Шла она, низко опустив голову и не глядя по сторонам, явно опасаясь встретить на территории общежития кого-нибудь знакомого. Но ей повезло – летний вечер был хоть и теплым, но пасмурным, в воздухе висела противная мелкая морось, способная в любую минуту превратиться в полноценный дождь, и желающих выйти в такое время на свежий воздух не нашлось.