И Станислав шагнул в сторону пылающих треугольников, скривившись от боли и едва сдержав рвущийся из горла стон. Теперь стонать и, тем более, кричать было нельзя – он мог спугнуть неведомого зверя, единственное живое существо во всем лесу, которое по каким-то причинам решило ему помочь.
Мысль о том, что невидимый зверь – вовсе не помощник и пришел не вывести человека из леса, а, наоборот, для того, чтобы завести его еще глубже, он отогнал сразу. Даже если бы это было и так – какой у него был выбор? Пробираться по лесу одному в полной темноте и, в конечном итоге, все равно прийти куда-нибудь в болото или просто упасть без сил? Следуя за таинственными огнями, учитель хотя бы видел, куда ступает, и мог обойти небольшие ямы и торчащие из-под мха корни, о которые ему было так больно спотыкаться…
А огни все бежали вперед, то ускоряясь, то замедляя движение и даже вовсе останавливаясь, чтобы подождать отставшего молодого человека. Иногда они замирали на месте в середине куста или над горкой сухого валежника, но соприкасающиеся с ними куски дерева не загорались – они лишь начинали слегка дымиться и тлеть, но гасли после того, как огненные уши отодвигались от них. Пару раз Стас почти догнал своего невидимого проводника и почувствовал не легкое тепло, а жар, словно от небольшого костра, но когда он протянул вперед руку, пытаясь дотронуться до одного из ушей, огни метнулись в сторону, уворачиваясь от него. Так уходил от непрошенной ласки кот Малыш, позволявший гладить себя только хозяйке – да и другие кошки, которых Станислав когда-либо видел…
Разница с обычными кошками у этой, невидимой, была лишь в том, что они обычно гуляли в одиночестве или сами увязывались за людьми, а не пытались вести человека за собой. Это же загадочное существо с кошачьими ушами очень старалось сделать так, чтобы Камский следовал за ним: оно готово было ждать его, сколько потребуется, и возвращаться к нему, если он сильно отставал, словно ему зачем-то было очень нужно куда-то привести его. И молодой человек шел за светящимися ушами, хромая и спотыкаясь, иногда падая и вскрикивая от пронизывающей все тело боли, но прилагая все усилия, чтобы не отставать от своего необычного проводника и не терять его из виду. Стоит ли это делать, не опасно ли идти на поводу у не пойми кого, не лучше ли было, наоборот, попробовать сбежать от всей этой «чертовщины» - все эти мысли, если поначалу и приходили учителю в голову, давно улетучились. Два горящих треугольника давали ему надежду не остаться в лесу в полном одиночестве, выбраться куда-нибудь, где его смогут найти другие люди – и этого было достаточно, чтобы спешить за ними, не думая о том, правильно ли он поступает.
Через час или два – чувство времени у Стаса по-прежнему отсутствовало – эта гонка за невидимой кошкой увенчалась успехом. Вокруг стало чуть свободнее, и молодой человек обнаружил, что уже не пробирается сквозь лесные заросли, а ковыляет по широкой тропинке. А спустя еще некоторое время впереди замелькали другие огни – знакомые золотистые фонари Камышлова, совсем не похожие на бегущие впереди уши из голубого пламени.
Тихо охнув, Камский опустился на траву, не веря своему счастью. А пылающие треугольники приблизились к нему и замерли, словно их обладатель о чем-то задумался.
- Спасибо… - прошептал молодой человек, шумно хватая ртом воздух. – Спасибо тебе…
Светящиеся уши еще немного придвинулись к еле живому человеку, обдав его теплом, а потом вдруг быстро «отъехали» на несколько метров в сторону города, но внезапно остановились, как будто передумав в последний момент, и медленно поплыли над землей к лесной опушке. Продвигаясь мимо Станислава, они лишь на мгновение приостановились, но затем продолжили свой путь, постепенно ускоряясь. Казалось, что после того, как невидимая кошка вывела Камского к человеческому жилью, до которого он мог добраться и сам, молодой человек перестал быть ей интересен.
А самому Камскому теперь было не до размышлений о том, кто же все-таки спас его и вывел из леса – ему предстоял еще один, последний этап пути, на который, как ему казалось, у него совсем не осталось сил. Некоторое время он лежал на боку, отдыхая, и даже начал подумывать о том, чтобы пролежать так до утра, пока его не найдут первые, самые ранние грибники, но вокруг было так холодно, что от этой мысли пришлось отказаться. Небо над лесом начало светлеть, а это означало, что наступает самый холодный предрассветный час, и провести его, валяясь на земле, пусть даже летом, почти наверняка означало схватить воспаление легких.