- Да брось! – фыркнула Крупинина. – Таких картин тысячи у каждого учителя рисования! Никто их не купит, я и пытаться не буду.
Однако Поль так и не взял у нее «Пикник», а когда она все-таки потащила его пить чай, бросил на начатый «Английский завтрак» еще один странный, как будто бы восхищенный взгляд.
* * *
Несмотря на уверения Поля, что сегодня она может ни в чем себе не отказывать, Люда выбрала в меню самое дешевое блюдо. Правда, от белого вина, которое ей настойчиво предлагал ее друг, отказываться не стала. Если Поль действительно решил признаться ей в любви, будет лучше, если она перед этим немного выпьет. Для храбрости. Чтобы ее голос не дрожал, когда она ответит ему «да».
А Людмила уже знала, что ответит ему именно так. И не потому, что все это время он смотрел влюбленным взглядом на нее и еще более влюбленным взглядом на ее картины, включая законченный накануне «Английский завтрак». Точнее, не только поэтому. Еще потому, что когда он отрывался от нее и смотрел по сторонам, на других людей, в его взгляде часто появлялось сочувствие и какая-то теплая доброта. Один раз во время прогулки он бросился помогать вышедшей из магазина старушке, у которой порвался пакет с покупками, и они с Людой донесли все это до ее дома, другой раз после урока стал утешать расплакавшуюся сокурсницу, которой никак не давалось передать оттенки спелых фруктов. Все эти мелочи накапливались вместе, словно отдельные штрихи на бумаге, и постепенно складывались в картину… в портрет по-настоящему хорошего человека.
Человека, которому можно сказать «да» - и прожить с ним всю жизнь.
- Люда… - заговорил Поль неуверенным голосом, когда им принесли десерт. – Я должен тебе что-то сказать… кое-что важное…
- Говори, - подбадривающе улыбнулась ему художница и поднесла к губам бокал.
- Люда, сегодня ночью я должен уехать, - выпалил молодой человек. – К родителям, во Францию. Я привел тебя сюда, чтобы попрощаться.
Рука у Крупининой все-таки задрожала, и она поспешно поставила бокал на стол. Поль мало говорил о себе, но в начале их знакомства он рассказал, что родители были против его возвращения и перестали с ним общаться. У Крупининой не было причин этому не верить: Поль говорил с акцентом, порой плохо ориентировался в российских реалиях, да и имя у него было французское. А уж о том, как даже самые близкие родственники могут ненавидеть друг друга, девушка знала не понаслышке. У нее у самой были плохие отношения с родителями, недовольными ее выбором профессии, и она сумела помириться с ними лишь незадолго до их смерти.
И вот теперь, значит, Поль тоже помирился со своей семьей и решил вернуться. И весь этот романтический ужин в ресторане был устроен только для того, чтобы красиво попрощаться…
- Что ж, благодарю за прекрасный вечер, - сказала Людмила, доставая из сумочки кошелек. – Счастливого пути.
Она выложила на стол пару купюр – примерно половину счета, который им должны были принести – и быстрым шагом направилась к выходу из зала.
«Любовь с первого взгляда! Созрел для объяснения! Ответить ему «да»! Как ты, девчонка с художественным образованием, могла быть настолько наивной дурой?! – мысленно кричала на себя Крупинина, выбегая из ресторана. – Ты, третьесортная бумагомарательница, серая мышь, у которой никогда не было ни парня, ни подруг, раскатала губу, что в тебя можно влюбиться! Позорище!!!»
- Люда! Люда, подожди! – услышала она сзади голос Поля и побежала еще быстрее.
Теперь ей запоздало пришло в голову, что этим своим уходом из ресторана она дала Полю понять, чего именно ожидала от него, и ей захотелось надавать самой себе по щекам. Надо было спокойно досидеть до конца, поговорить о его отъезде, порадоваться за его воссоединение с родителями, сказать, что ей было очень приятно дружить с ним и предложить переписываться в интернете – тогда ему бы и в голову не пришло, что она ждала от него признания в любви. А теперь он тоже знает, какая она наивная дура, и наверняка хохочет про себя!!!
- Люда, стой! Не беги на дорогу!!! – снова завопил Поль таким пронзительным и словно бы испуганным голосом, что девушка чуть замедлила бег.