Петляя, пуская мерина вдоль ручья или прямо по ручью, Ева углублялась в дикие горы. Старое седло натерло ей ноги, она замерзла, однако не решалась сделать остановку и переодеться в оставшийся костюм дона Лайэна.
Когда путь стал более пологим, Ева снова пустила Белоногого по ручью. На этот раз она заставила мерина идти вброд больше мили и позволила ему выйти только на каменистом берегу, где он не оставлял следов.
Ева справилась с журналом и тоскливо огляделась вокруг. Она находилась на рубеже тех мест, которые описаны в журнале. Вскоре ей придется повернуть и пойти длинной, извилистой долиной на запад, по направлению к водоразделу, что отделяет одну сторону гор от другой.
Но, прежде чем пересечь водораздел, ей нужно было оторваться от людей, которые ее преследовали.
Слейтер поднялся в стременах и посмотрел назад. Его не покидало ощущение, что за ним кто-то следует. Слейтер принадлежал к тем людям, которые привыкли доверять интуиции, однако он уже устал ощущать зуд в позвоночнике, в то время как на тропе вплоть до Каньон-Сити ничего не видно.
— Ну что? — спросил он нетерпеливо, когда к нему подъехал его лучший следопыт из племени команчи.
Горбатый Медведь поднес правую руку ко рту и затем выбросил ее к правому плечу, изображая знак реки.
— Опять? — произнес с отвращением. Слейтер. — Может, ее чертова лошадь наполовину рыба?
Горбатый Медведь пожал плечами, изобразил знак волка и затем знак, показывающий малый размер.
Слейтер хмыкнул. Он уже составил себе представление об уме девушки за карточным столом. Ему не требовалось новых доказательств того, что она быстра и осторожна, как койот.
— Ты видел красное платье? — спросил Слейтер.
Горбатый Медведь изобразил энергичное «нет».
Слейтер взглянул на облака.
— Дождь?
Команчи пожал плечами на французский манер.
— Горбатый Медведь, — пробормотал Слейтер, — ты меня доведешь до белого каления. Иди и снова ищи след! Найди ее! Ты слышишь меня?
Полукровка улыбнулся, показывая два золотых зуба, две дыры и сломанный зуб, который не слишком болел и поэтому не был вырван.
Дрожа от холода и страха, Ева наблюдала за команчи, который прочесывал берега ручья в поисках ее следов. Когда команчи спешился, она затаила дыхание и отвернулась, боясь взглядом привлечь к себе внимание.
Через несколько минут искушение взглянуть на команчи вновь взяло верх, Ева осторожно выглянула из-за кустов и скалы, что находилась между ней и ручьем. Шум ветра и рокотание грома, доносившиеся с отдаленной вершины, заглушали голоса людей внизу.
Слейтер, Горбатый Медведь и еще пятеро рыскали по берегам ручья. Ева позволила себе улыбнуться, поняв, что одержала победу. Если ее следов не мог найти сам Горбатый Медведь, их не найдет никто. В округе репутация команчи как непревзойденного следопыта почти не уступала его репутации головореза, артистически владеющего ножом.
До боли задерживая дыхание, Ева наблюдала, как бандиты Слейтера сели на лошадей и двинулись вверх по ручью. Вскоре они исчезли из виду. Тогда она сползла вниз по склону и подошла к Белоногому, который терпеливо ожидал, опустив голову, и скорее спал, нежели бодрствовал.
— Бедный мальчик, — прошептала она. — Я знаю, что твои ноги болят от этих камней… Но если бы ты был подкован, Горбатый Медведь наверняка нашел бы нас.
Несмотря на то что ей надо было спешить к Великому Водоразделу через горы Сан-Хуана и каменные лабиринты, описанные испанцами, она понимала, что через несколько миль должна разбить лагерь. Белоногому требовался отдых, иначе он не довезет ее до Великого Водораздела.
Путешествие обещает быть далеким и трудным, и ей нужно каким-то образом подковать Белоногого, купить вьючную лошадь и запастись всем, что понадобится в пути.
Но больше всего ей нужен был человек, на которого она могла бы положиться, человек, который охранял бы ее, пока она будет заниматься поисками шахты Кристобаля Леона, предка дона Лайэна, отпрыска испанского королевского рода и обладателя разрешения на поиски золота во владениях испанской короны в Новом Свете.
«Можно помечтать о сказочной крестной матери или о друге, таком, которому я могла бы доверить золото. Слабые люди любят, сильные разрушают.
Это заставляет женщину удивляться: о чем думал господь, когда создавал мужчину?»
Как только Слейтер отъехал, Рено сложил бинокль, сполз вниз со скалы и направился к тому месту, где его ожидали верховая и три вьючные лошади с запасами на зиму. Почуяв запах хозяина, кобыла зашевелила черными ноздрями. Она негромко заржала и вытянула морду, надеясь, что ее приласкают.
— Привет, Любимица. Ты скучала, пока я был в отлучке?
Мягкие лошадиные губы тепло и щекотно пробежали по его пальцам.
— Ну-ну, ты больше не будешь тосковать в одиночестве. Горбатый Медведь сыт игрой по горло. Если поторопимся, мы можем отправиться по следу нашей Звезды еще до заката. Рено сел в седло, погладил шею кобылы сильной, одетой в кожаную перчатку рукой и направил чалую вниз по крутому склону. Двигаясь зигзагообразно, лошадь быстро спустилась в ущелье, которое располагалось параллельно тому, где Горбатый Медведь потерял след. Вьючные лошади послушно следовали за Рено.
— Если нам повезет, — сказал Рено, — мы уже до завтрака будем знать, умеет ли эта девчонка готовить. Или она может только жульничать в картах да подставлять мужчин под пули?
Напряженная и полная неясной тревоги, несмотря на то что ее никто не преследовал, Ева остановила Белоногого и прислушалась. Не было слышно ничего, кроме глухого стука дождевых капель о листья.
Наконец она сделала поворот и направила Белоногого туда, где, если верить журналу, было у подножия горы подходящее место для лагеря. Там имелось укрытие от дождя, среди мхов и папоротников пробивался небольшой родник и был хороший обзор окружающей местности. Только вот если бы кто-нибудь постоял на часах, пока она поспит…
Уже совсем стемнело, когда Ева и мерин с разбитыми, больными ногами добрались до нужного места. Плоский белый диск луны осветил отдаленные вершины.
Тихонько разговаривая с Белоногим, чтобы не чувствовать себя такой одинокой, Ева напоила, почистила и стреножила мерина, наскоро съела холодный ужин и улеглась на некое подобие спального матраса, которое она соорудила из содержимого цыганского фургона. Она заснула очень быстро, измученная страшным напряжением прошедшего дня.
Когда Ева проснулась на заре, незнакомец со светло-зелеными глазами спокойно рылся в ее багажной сумке.
Первой мыслью Евы было, что она все еще видит сон, потому что его полные укора глаза преследовали ее в сновидениях в течение всей ночи, заставляли ежиться и беспокойно вертеться. Во сне она делала попытку приблизиться к незнакомцу и сдавала ему отличные карты, но, как только он замечал флеш рояль, сразу бросал карты и уходил от игрального стола, оставляя ее в одиночестве.
Но сейчас, когда Ева окончательно проснулась, приближаться к этому мужчине, который роется в ее сумках, совершенно не входило в ее планы. Под прикрытием одеял ее рука медленно заскользила к дробовику, который был любимым оружием донны Лайэн. Ева всегда ложилась спать с дробовиком возле кровати, потому что руки донны были искалечены и не могли держать оружия.
Приоткрыв глаза, Ева оценивающе осматривала незваного гостя. Ее дыхание оставалось ровным, поза ни в малейшей степени не изменилась. Она не хотела, чтобы этот грабитель, который столь хладнокровно роется в ее вещах, знал, что она уже проснулась. Она слишком хорошо помнила, как виртуозно он обращается с оружием.
До Евы долетел еле слышный шепот, когда мужчина вынул руку из сумки. Жемчуг блеснул в бледном утреннем свете.