У подножия горы Дэннил остановилась и судорожно стала хватать воздух ртом, пытаясь успокоиться. Через пятнадцать секунд рядом появился Джеймс, который улыбался как Чеширский кот.
А дальше все было как в тумане. Девушка толком не помнила, как Стэну удалось заманить ее съехать во второй раз. Да и в третий. Она чувствовала только адреналин и дикое желание продолжать. Она, наконец, почувствовала себя свободной, живой, СОБОЙ.
После нескольких спусков, Джеймс отметил про себя, что почва для дальнейших действий уже готова, и можно приступать к осуществлению второй фазы его грандиозного плана. Уверенно лавируя по склону, он в несколько мгновений очутился рядом со своей ассистенткой и обнял ее так сильно, как это позволяли сделать их лыжные костюмы.
Дэннил опешила, но практически тут же отпрянула от наглеца, приготовившись использовать лыжные палки как оружие. Действия начальника не то чтобы испугали ее, но заставили поволноваться. Что же ему от нее нужно?!
— Руки прочь! — рыкнула Свон и вытянула вперед руку.
— Да почему ты, черт возьми, такая злопамятная? — разыграл недоумение мужчина, — я бы себя уже простил!
— Вот Вам и карты в…! Прощайте, — вспленула руками рыжеволосая и, сделав круг, приготовилась удалиться, но мужчина схватил ее за локоть и развернул к себе.
— Ну вот, как грубо! А могли бы пить какао в моем домике. И не только…
— Не смейте ко мне прикасаться…
Мужчина сверкнул глазами и, выпустив локоть ассистентки из цепкого захвата, презрительно фыркнул и отъехал на несколько метров. «Ничего, ты еще сама будешь просить меня о том, чтобы я сделал тебя своей…».
2018 год.
Вечер тянулся бесконечно. Девушка не раз ловила себя на мысли, что ей приходится лицемерно улыбаться, позволяя некогда любимому мужу обнимать за талию или оставлять легкие поцелуи на фарфоровой коже. А Джеймс пользовался своим положением, пока мог позволить себе эту роскошь.
Жоржетта грустно улыбалась каждый раз, когда ее взгляд встречался с взглядом невестки. Ей, как никому другому было известно о том, что происходит между ее сыном и его женой. И она больше всего боялась, что Дэннил доведет дело до конца и оформит развод официально. Она боялась, что это убьет ее сына. Она боялась потерять дочь, которую обрела в лице рыжеволосой девушки в тот момент, когда последняя переступила порог ее дома.
Банкет продолжался до глубокой ночи, и гости разъехались только в предрассветный час, когда на небе только появились первые лучики просыпавшегося солнца. Весь вечер Джеймс не выпускал жену из рук, чем вызывал неподдельный восторг со стороны окружающих их родственников и друзей семьи. Они-то были не в курсе того, скольких усилий требует это позерство.
«Надо же! Вы женаты уже несколько лет, а чувства словно и не утихали!»
«В чем ваш секрет? Каждый раз, когда смотрю на вас, мне кажется, что вы созданы друг для друга.»
«Поверить не могу! Когда вижу ваши искренние улыбки, объятия и этим поцелуи, которые вы дарите друг другу украдкой, я понимаю, что настоящая любовь существует. Вы вселяете в меня уверенность, что соулмейты не выдумка.»
Дэннил только улыбалась и отводила взгляд. А Джеймс каждый раз переплетал свои пальцами с пальцами жены, демонстрирую идеал любви. Сказку, которую они так умело разыгрывали перед невольными участниками представления.
Снимая перед зеркалом тяжелые серьги, Дэннил видела в отражении, как Джеймс развязывает галстук и отбрасывает его на кровать. Все его движения — нервные, рваные, резкие. Не в силах справиться с дрожащими руками, которые отчего-то отказывались слушаться и расстегивать мелкие пуговицы дорогой рубашки, Уилсон рванул ткань, и она с треском разошлась на несколько кусков, а по полу рассыпались пуговицы.
— Дэннил…
— Даже не думай заводить этот разговор в сотый раз. Джим, с меня, пожалуй, хватит.
— Ты можешь выслушать меня?
— Я сыта по горло твоими байками о бесконечной любви, верности и втором шансе. Где была твоя любовь, когда ты трахал эту свою модель? — прошипела девушка.
— Дэннил! Брось… — Уилсон повысил голос до громкого шепота, пытаясь урезонить жену, но тут же сорвался на хриплый рык.
— Нет, Джим. Ты больше не можешь сказать мне, что я должна делать. Я не твоя послушная кукла, которая будет беспрекословно выполнять твои приказы или сидеть у окна, ожидая, когда ты соизволишь вспомнить о ней. Больше нет!