Во второй спальне, более маленькой, Биг-Бен и красивые дома Лондона. В гостиной же открывается замечательный вид на Кремль. На первом этаже такого разнообразия не было, просто разные стороны того самого леса.
— Стефан, на втором этаже, на окнах проекция?— спрашиваю у русоволосого, спустившись.
— Нет, тебе правда интересно?— отвечает он, роясь в ящиках гарнитура.
— Да, это новые технологии?— допытываюсь у него.
— Знаешь, теорию разлома времени?— задаёт он попутный вопрос.
— Якобы можно перемешаться во временном пространстве?— делаю довод я.
— Да, можно находиться в нескольких местах одновременно. Этот дом стоит на разломе, вот уже сотню лет. Каждая комната верхнего этажа, находиться в своём временном пространстве. Например, Лондон 1900 года, в моей спальне. Италия 2001 года, в Гостевой. Москва 1889 года, в гостиной.— отвечает мне Стефан.
— Но как такое может быть? Теория о пространственно-временном континууме неверна?— в недоумении спрашиваю его, сев на деревянный стул, в обеденной зоне.
— Верна, просто нужно знать, как её обойти и всё будет хорошо!— счастливым голосом отвечает мне Стефан, он отрыл в ящике пачку риса. Похоже, это наш ужин!
— Как её можно обойти, это же нереально!— недоумеваю я, смотря на жалкие попытки Стефа открыть пачку аккуратно. И по всем законом подлости он её рвёт неправильно и весь рис высыпается на пол. Я не смогла сдержать рвущийся наружу смех, звонкий и протяжный. Облокотившись на стол, долго ржу, вспоминая горестное лицо русоволосого. Как ребёнок ей-богу!
— Долго объяснять, лучше помоги!— говорит всё ещё ошарашенная морда, и пытается сгребать крупу руками, но только ещё больше её разносит по полу.
Пришлось убрать весь этот срач, а затем и готовить еду. Как оказалось, Стефан не умеет даже элементарно варить кашу!
— Какой у нас дальнейший план действий?— спрашиваю за ужином, чтобы хоть как-то разбавить тишину.
— Отсидимся пока здесь, затем рванём на восток. Мне нужно будет поговорить с Джоном завтра и заскочить в магазин, так что тебе придётся целый день оставаться одной.— огорошил меня новостью.
— И что мне целый день прикажешь делать?— возмущённо спрашиваю.
— Нужно разобраться с загадкой Боба, в книге отмечены слова, осталось просто выставить в нужной последовательности.
— Просто поставить в последовательности, бе-бе-бе. Как будто это так легко!— ворчу, кидая в него рис.
— Не паясничай! Ты же хотела знать, кто такие тёмные и светлые? Вымой посуду и поднимайся наверх. Думаю, ты заслужила этот рассказ!— говорит Стефан поднимаясь из-за стола и поднимаясь наверх. Нужно ли говорить, что посуду я вымыла со скоростью света. Поднявшись в гостиную, села на диван и выразительно взглянула на парня.
Свет и тьма
— Обещай, что не будешь перебивать!— посмотрев на меня серьёзным взглядом, говорит Стеф.
— Ну что ты как маленький, смысл мне это делать, если я всё равно ничего не пойму?!— спрашиваю, бросив на него взгляд «а-ля ты идиот».
— Каму я это говорю? Ты же любопытная как индюк, которого сварили!— кинув на меня насмешливый взгляд, отвечает русоволосый. И начинает свой рассказ:
— Всё началось задолго до нашей эры, привычного нам мира и бытия. Ещё когда первый человек обрёл разум, и эволюция дала большой виток развития, совершенствования вашего восприятия и мышления. Когда человек впервые увидел звёзды и небо, в полной мере осознал их существование, уже тогда у человека была надежда на более высшие существо, чем они сами. Более разумное и совершенное, что именно оно создало тот мир, в котором живут люди, да и их самих. В скором времени по истечении веков, у него появилось много имён, но именно у вас на данный момент зовут его Богом. Впоследствии веры и надежды людей он на самом деле появился, фактически вы сами его создали и обожествили.
Вы создали не только Бога, но и его верных приспешников, сторонников и исполнителей воли. Вначале их было так много, что и не упомнишь каждого, половина имён и вовсе утеряно в водовороте времени. Вы называете их ангелами, а мы больше привыкли к определению — светлые. С тех времён до нас дошли не многие, всего десять, они считаются старейшинами или высшими.
— Тогда куда же делись все остальные, почему только десять?— перебив Стефана, спрашиваю я.
— Ну, я же просил!— взвыл русоволосый.
— Так ты объясняй нормально, и я не буду ничего спрашивать!— надув щёки, отвечаю на его выпад.
— Некоторых изгнали, остальные ушли, либо исчезли из-за отсутствия веры. Так как люди сами создали небеса и всех его обитателей — просто поверив в них, из-за отсутствия этой веры, всё просто канет в небытие!— объясняет мне как маленько Стефан.