— Я могу чуять приемлемые потери.
— Ухм, — ответил Вон Войтц. Он посмотрел через плечо на Байоту и эскорт. — Вон, — произнес он.
Они исчезли. Дверь за ними закрылась.
— Я рад, что ты жив, Ибрам, — сказал Вон Войтц.
— Как я понял, за это нужно благодарить Макколла и Эзру, и пятичасовую гонку по пустыни в захваченном полугусеничнике.
— Когда ты окружаешь себя хорошими людьми, случаются хорошие вещи, — сказал генерал.
Гаунт сел. Потребуется много месяцев пересадок кожи, чтобы починить его тело.
— Я всегда окружал себя хорошими людьми, Бартол. Почему ты думаешь, я прожил так долго?
Вон Войтц тихо засмеялся.
— Ты послал меня в конец мира, Бартол. Ты послал меня в смертельную ловушку, — сказал Гаунт. — Меня и всех моих людей. Едва ли половина из них выжила.
— Прости, Ибрам, — сказал Вон Войтц. — Слушай, мы не пожалеем средств. Твои новые глаза будут лучшей аугм...
— Мои Призраки, Бартол. Мои Призраки, и ты посчитал нужным половине из них умереть.
— Все было не так, Ибрам. Было жизненноважно сдерживать врага так долго, сколько возможно. Задержка была важ...
— Вот, что я хочу сказать тебе, Бартол. Никогда больше не проси меня или моих людей о таком.
II
Далеко, дом в конце мира испустил последний вздох. Червь прекратил свое подземное царапание.
Старая дама прекратила свое нетерпеливое хождение по пустым коридорам, прекратила свое ожидание и шуршание черным кружевным одеянием по глянцевым коричневым полам.
Стандартная пехотная винтовка, серийное обозначение 034TH, стоявшая в углу почерневшего от дыма зала, начала ржаветь.
Хинцерхаус затих. Настенные фонари вспыхнули, а затем затухли навсегда. В смерти, дом спал, ожидая следующих солдат, которые выйдут из ветра и пыли, и следующей битвы, которая начнется, однажды, через века.