— Комиссар дивизиона уже минут пять глазами целится в наш катер. — И доверительно пояснил: — Знакомство с новичками он всегда с физзарядки начинает.
Комиссар дивизиона — батальонный комиссар Медведев; среди моряков Балтики личность, можно сказать, легендарная: рядом с самим Железняковым служил. Одно это чего стоило, а тут еще и орден Красного Знамени, полученный за штурм Перекопа, а тут еще и второй — за подвиги во время конфликта на КВЖД. Но особую известность ему создали рассказы о его находчивости. Например, однажды, когда он был еще полковым комиссаром и служил на эсминцах, флагман, инспектировавший боевую подготовку, вдруг стал чрезмерно придирчиво проверять, смогут ли матросы заменить друг друга в бою. Не только поставил мотористов и трюмных машинистов к пушкам и торпедным аппаратам, а комендоров и торпедистов загнал в машинное отделение. Он стал задавать им такие вопросы, что не всякий специалист, даже основательно подумав, правильно ответит. Так, у трюмного машиниста, которого сам же назначил первым номером орудийного расчета, спросил, что он знает об эллипсе рассеивания? Тот, естественно, ни слова в ответ. Этот же вопрос — второму номеру, всему наспех сформированному расчету. Гробовое молчание! Тогда и налился гневом флагман, чего только не высказал в адрес командного состава и матросов эсминца. И вдруг Медведев, вежливо козырнув, спросил строго по-уставному:
— Товарищ флагман, разрешите обратиться к вам с вопросом?
Тот негодующе покосился на него, но все же кивнул.
— Петр Кривонос, как сообщают газеты, водит тяжелейшие составы и на повышенных скоростях. А как, товарищ флагман, он должен будет поступить, если потребуется срочно остановить поезд, а тормоза не справляются?
— Об этом у его начальства голова должна болеть, — выпалил адмирал и тут же понял тайный смысл вопроса Медведева, уничтожающе посмотрел на него.
Тот, как рассказывали, с самым простецким выражением лица выдержал этот испепеляющий взгляд.
Флагман оборвал проверку, выразил крайнее недовольство боевой подготовкой личного состава и немедленно отбыл к себе в штаб.
Флагмана знали, как человека вспыльчивого, но отходчивого, умевшего замечать и правильно оценивать и свои ошибки. Поэтому все считали, что гроза миновала. Но в ближайший выходной комендантский патруль за нарушение формы одежды задержал двух матросов с эсминцев. Чепе? Бесспорное. А еще через пять дней матрос из увольнения пришел на корабль в легком подпитии, а вскоре, швартуясь, эсминец бортом слегка коснулся стенки причала. Короче говоря, и плохая оценка боевой подготовки, данная флагманом, и все эти нарушения выстроились в цепочку. Вот месяца через полтора после всего этого полковой комиссар и стал старшим батальонным, с эсминцев был переведен на дивизион канонерских лодок.
Второй случай, запомнившийся Максиму, произошел сравнительно недавно, в те дни, когда в Ленинградский порт прибыл корабль с посланцами английского правительства; якобы для того, чтобы договориться с нашим правительством об обуздании фашистской Германии, вовсе обнаглевшей после первых безнаказанных захватов чужих земель.
Руководители английской миссии, разумеется, отбыли для переговоров в Москву, но кое-кто остался в Ленинграде. К оставшимся и приставили Медведева. Будто бы для связи, будто бы для быстрейшего, оперативного решения всех вопросов, которые могут возникнуть у англичан.
Как рассказывали, едва старший батальонный комиссар Медведев вошел в салон, где во главе стола сидел английский адмирал в штатском платье, тот и сказал через переводчика:
— Если господин Медведев в достаточной степени владеет английским, французским или немецким языками, впредь, как мне кажется, мы сможем обходиться без переводчика.
— Если господин адмирал в достаточной степени владеет турецким, японским и китайским языками, я согласен впредь обходиться без переводчика, — и глазом не моргнув, ответил Медведев.
Рассказывали, что английский адмирал, услышав этот ответ, искренне рассмеялся, подошел к Медведеву, пожал его лапищу и сказал на вполне приличном русском языке, что они прекрасно обойдутся без переводчика.
Пока английский адмирал торчал в Ленинграде, все время порываясь побывать в Кронштадте и на судостроительных заводах, при нем неотлучно был Медведев.
Ничем закончились переговоры в Москве, и уплыла миссия в туманную Англию. А Медведев, если верить шепотку, получил устный выговор. Будто бы за то, что не предоставил адмиралу возможности побывать в Кронштадте и на судостроительных заводах, не новейшие наши боевые корабли, а английскую подводную лодку, утопленную красными военморами еще в годы гражданской войны и сейчас как экспонат стоящую у одного из причалов, показал адмиралу; главнейшая же вина Медведева — не имел он права в штатском человеке узнавать адмирала.