Сказал это, сунул Максиму свою лапищу и неспешно зашагал к штабу дивизиона.
8
Мелькали дни, до невозможности однообразные: боевая подготовка, боевая подготовка. Казалось бы, чему учить матросов, если самый молодой из них служит на флоте пятый год, но все учились, используя для этого любую минуту: каждый точно знал, что от прочности, надежности знаний даже одного члена экипажа зависит не только его жизнь, но и жизнь товарищей, судьба катера.
А снега уже не было и в помине, везде, где только было доступно, зеленела нежная травка. И ленинградцы — за зиму несправедливо постаревшие женщины и повзрослевшие дети — вскапывали скверы, вскапывали даже клочки и клочочки земли, не прикрытые каменными плитами или брусчаткой: готовились садить картошку.
Казалось, ничего не предвещало каких-либо изменений в размеренной жизни личного состава бронекатера, и вдруг утром 24 мая Максима вызвали в штаб дивизиона. Не через посыльного, а семафором. Он, разумеется, без опоздания прибыл к назначенному времени.
В кабинете Борисова сидел Медведев, который только кивнул Максиму. Зато Борисов и вышел из-за стола, встречая его, и руку пожал. Потом, когда Максим уселся на указанный ему стул, он начал разговор:
— Заметил или нет за буднями текущей жизни, Максим Николаевич, что Нева последние ладожские льдинки несет? Не ледяные поля, а ничтожные и хрупкие их обломочки?
Максим уже знал, что такова манера разговора Борисова, что у комдива и в тайных мыслях нет желания обидеть его, поэтому ответил хладнокровно:
— Видел те льдиночки. Одну из них — метров под пятьдесят квадратных — сегодня утром всей командой баграми еле отвели от борта катера.
— Ну, что я говорил тебе, комиссар? Не командира бронекатера, а математика мы с тобой приобрели! Поди, и не простого? Доктора математических наук? Извините, вы, может, уже и академик? — неожиданно разозлился Борисов.
Чтобы еще больше не раздражать его, Максим отмолчался. И правильно поступил: не встретив отпора, Борисов как-то увял и продолжил уже спокойно, без душевного надрыва:
— Корабли флота должны вот-вот уйти из Ленинграда. Не все, а кому положено… Здесь они свое дело сделали, пора и на морской простор выходить.
Выходить на морской простор… Для этого кораблям, прежде всего, нужно перебазироваться на Кронштадт, в нашу единственную на сегодняшний день военно-морскую базу на всей Балтике. Но фашисты заминировали, плотно утыкали минами те немногие мили, что пролегли между Ленинградом и Кронштадтом. Значит, начинать придется с траления, с траления буквально под носом у фашистов, которые за эти месяцы аккуратно пристреляли каждый метр фарватера.
Да и потом, когда боевые корабли перебазируются на Кронштадт, еще невероятно труден и долог будет их путь к желанному морскому простору: оба берега Финского залива в руках врага, в его же руках многие острова и островки; да и сам залив основательно нашпигован минами. Нельзя сбрасывать со счета и авиацию гитлеровцев, их подводные лодки и торпедные катера, которые обязательно попытаются смертельно ужалить из обжитых за год засад.
Но все это на потом, а сегодня главнейшее — траление фарватера. Однако при чем здесь он, Максим, и его бронекатер?
— Видишь, комиссар, они соизволят думать, — иронически, но с нотками уважения заметил Борисов.
— Не вижу в этом ничего порочного или смешного, — впервые подал голос Медведев. — Всем нам почаще и поосновательнее думать следует. Даже над своими словами, даже над тем тоном, каким их произносим.
— Вас понял, перехожу на работу в установленном режиме, — отшутился Борисов и закончил уже серьезно, подчеркнуто официально: — Сегодня в ночь катера-тральщики выйдут на боевое траление фарватера. Ваша задача: огнем своих орудий и маневрированием обеспечить успешное его завершение… Вопросы ко мне?
— Вопросов не имею, — ответил Максим, принимая из рук Борисова боевой приказ, отпечатанный на машинке, отпечатанный на тонкой папиросной бумаге и через один интервал.
— А я, окажись на твоем месте, сначала от первой до последней строчки основательно проштудировал бы полученный приказ и лишь потом ответил бы, есть у меня вопросы или нет, — опять брызнул иронией Борисов, но сразу же спохватился, взял себя в руки и поспешил добавить: — Должен предупредить, что у нас стало правилом: новичков на их первую боевую операцию обязательно сопровождает кто-то. Вернее — комиссар или я. Как бы обеспечивающими идем. Кое-кого и второй, и третий раз сопровождаем… Воля твоя обижаться или нет, но так будет и сегодня.