– Маленькая искра из другого мира, – его низкий, обволакивающий голос был тише обычного, но от этого не менее весомым. – Твоя магия набирает силу. Она растет, как река после таяния снегов в горах.
Я молчала, чувствуя, как под кожей действительно что-то шевелится, переливается теплой энергией. После года активной учебы, зельеварения и постоянных практик я и сама замечала, что фиолетовые всполохи в волосах появляются чаще, а магическое зрение стало острее.
– Но река, упирающаяся в плотину, рано или поздно прорывает ее, сметая все на своем пути, – продолжал Хранитель. Его глаза-угли пристально изучали меня. – В тебе нет плотины, сделанной чужой рукой. Ты рискуешь возвести ее сама.
– Как? – не удержалась я. – Я же постоянно ее использую. Учусь, помогаю Зенху, готовлю зелья...
– Этого скоро станет недостаточно. Ты применяешь магию точечно, как скальпель. А ей нужно течь свободно. Широко. Как кровь по венам. Скоро ты ощутишь первый дискомфорт – тяжесть в груди, беспричинное беспокойство, вспышки раздражительности. Это – застой. Для твоего вида магии он опасней, чем любая отрава.
Меня будто холодной водой окатили. Писец, пожелала магию при попадании? Нажралась коры Коэ? Вот! Жри теперь полной ложкой и не обляпайся! Вспышки раздражительности. Ха! Да я вчера чуть не сожгла кухонное полотенце, когда оно снова соскользнуло с вешалки. Списала на усталость.
– Что же делать? – спросила я, и в голосе моем прозвучала неподдельная тревога.
Чармагиан сделал шаг вперед, и земля под его ногами мягко вздохнула.
– Ищи пути. Расширяй сферу использования магии. Помни, изначальная магия – это фундамент всего. Она не для мелких поделок. Она для великих дел. Пусть даже твое великое дело пока помещается в стенах одного дома. Но делай его. Река должна течь свободно без преград. Иначе она или разорвет тебя, или превратится в болото, и ты начнешь медленно гнить изнутри.
Его слова повисли в воздухе, тяжелые и зловещие. Я хотела спросить еще о чем-то, но лес вокруг поплыл, расплылись и очертания великана, а его прощальный шепот догнал меня уже на выходе из сна: «Не дай ей застояться, Дарья...»
* * * * *
Я резко села на кровати, сердце колотилось где-то в горле. Раннее утро едва освещало окно, но сон был настолько ярок и реален, что о дальнейшем сне не могло быть и речи. Я встала, подошла к зеркалу. Фиолетовые волосы лежали смирно, глаза не горели истеричным светом. Но внутри... внутри будто и правда нарастало какое-то давление. Тонкое, едва уловимое, похожее на чувство, когда забываешь что-то очень важное, но не можешь вспомнить что именно.
«Великие дела... Пути... Сфера использования магии...» – бормотала я себе под нос, спускаясь на кухню, чтобы поставить чайник. Мысли путались, пытаясь найти за что зацепиться.
И вдруг, словно вспышка, в памяти возникло слово. Отстойник.
То самое, чего так боялся Бари. Место, куда отправляют тех, кто не вписался, не смог, сломался. Слабых магов, неудачников, лишенных семьи... И бездомных детей. Как я когда-то. Только там не было даже призрачного шанса на нормальную жизнь. Каторжный труд за миску похлебки и крышу над головой, из которой не было выхода.
Меня вдруг затрясло. Не от страха, а от яростного, праведного гнева. Гнева на саму систему, которая создает такие места. Гнева на свое собственное прошлое, на детский дом, на чувство ненужности. И одновременно в голове, будто шестеренки в сложном механизме, начали щелкать мысли, выстраиваясь в безумный, но идеально логичный план.
Чармагиан говорил о великих делах. О расширении сферы применения магии. Что может быть больше, чем дать кому-то шанс? Не просто подобрать одного-двух, как меня когда-то подобрали Люфи и Бари, а создать систему. Свой, правильный «отстойник».
Когда Люфи, Зенх и Бари собрались за завтраком, я уже кипела, как тот самый чайник на плите. Я не могла дождаться, пока все прожуют свои лепешки с медом.
– Мэй Зенх, – начала я, стараясь говорить максимально спокойно. – Вы, с вашим опытом, наверняка сталкивались с отстойниками ближе, чем мы. Расскажите... а что с ними не так? Почему они так ужасны?
Зенх, до этого с блаженным видом потягивавший чай и украдкой поглядывавший на Люфи, насторожился. Он отставил чашку, его взгляд стал собранным и профессиональным.
– Отстойники... – он произнес это слово с легкой гримасой, будто пробуя на вкус что-то кислое. – Официально – это центры социальной адаптации. Неофициально – помойка для тех, кого магическое общество сочло браком. Проблема не в самой идее дать кров и пищу неспособным о себе позаботиться. Проблема в подходе. - Он вздохнул. – Там нет стимула становиться лучше. Нет обучения. Нет будущего. Человек попадает в замкнутый круг: он слаб, поэтому его отправляют в отстойник; в отстойнике он деградирует окончательно, поэтому никогда его не покинет. Это конвейер по производству несчастных, озлобленных людей. И, что самое печальное, с медицинской точки зрения, условия там... оставляют желать лучшего. Грязь, скудное питание, болезни. Магия в таких условиях усыхает в разы быстрее.