Закончив писать, Егор сунул бумагу в карман и, поднявшись, отправился во двор. Говорить с кем-то или читать не хотелось, а сидеть в своих комнатах просто так было бы глупо. К тому же это было элементарно скучно. Выбравшись в сад, парень побрел, куда глаза глядят, попутно обдумывая, как жить дальше. Вечно сидеть на шее у новоявленных родственников не будешь. Рано или поздно начнутся неудобные вопросы. А это прямая дорога к разоблачению.
Очнулся Егор, вдруг оказавшись перед воротами церкви. Удивленно оглядевшись, парень вздохнул и, решившись, направился к крыльцу. Поднявшись, он, как положено, перекрестился и, войдя в храм, принялся осматриваться, выискивая знакомые иконы. Сам он был крещен, это Егор знал точно, но особой тяги к религии никогда не испытывал. Да и не было у него такой возможности. Приметив икону Георгия Победоносца, парень купил у старушки свечу и, затеплив ее перед ликом, замер, только теперь сообразив, что никакой молитвы просто не знает.
– Не на тот лик смотришь, отрок, – раздался за спиной тихий голос, и Егор, развернувшись, увидел пожилого попа.
Невысокий, сухощавый, с окладистой бородой, священник всем своим видом вызывал невольное доверие.
– Почему не на тот? – удивился парень.
– Это ведь тебя из степей привезли? – вместо ответа уточнил поп.
– Угу, – коротко кивнул Егор.
– Слышал я о беде твоей, – вздохнул поп, огладив бороду неожиданно широкой ладонью. – Почитай в бою выжил, а потому поклониться тебе надобно Богородице, что уберегла от смерти в час тяжкий. Вон туда ступай, – указал он рукой.
– Я молитв не помню, – помолчав, тихо признался Егор. – А без молитвы то уже не по канону будет.
– Ну, каноны и правила соблюдать, это ты мне оставь, а сам просто свечу поставь, да от себя, от души помолись, да поблагодари, что живот тебе царица небесная сохранила, – чуть улыбнувшись, подсказал поп. – Ступай, сынок. Ступай. Нет греха, коль человек чего у нее душой просит. Как сам думаешь, как мыслишь, так и говори. А уж она услышит. Поверь.
Кивнув, Егор купил еще одну свечу и, подойдя к нужной иконе, поставил ее перед ликом. Потом, глядя на лик, он вдруг, сам того не ожидая, принялся благодарить за спасение и просить удачи в нынешних делах, чтобы хоть как прожить вновь полученную жизнь достойно. Сколько он так простоял, Егор и сам не понял. Просто стоял и рассказывал иконе все, что с ним случилось, прося понять и простить его невольный обман. Ведь сам он этого точно не хотел.
Очнулся парень, когда луч света, проникший в храм, неожиданно осветил ему лицо. Растерянно замолчав, парень тряхнул головой и, перекрестившись, побрел на улицу. Что ему дало все это, он пока и сам не понял. Знал только, что хмарь на душе прошла, а в голове мысли перестали скакать перепуганными зайцами. Выйдя на крыльцо, Егор развернулся и, как положено поклонившись, еще раз перекрестился. Он уже сошел с крыльца, когда услышал негромкий голос священника, кому-то строго о чем-то выговаривавшего.
Не сдержав любопытства, Егор решил посмотреть, кто это умудрился так вывести этого явно незлобивого и спокойного человека. Перед сухоньким попом стоял крепкий, широкоплечий мужчина в лохматой папахе и, склонив голову, угрюмо выслушивал все сказанное, теребя пальцами узкий пояс, навроде кавказского. Священник, краем глаза заметив Егора, вдруг повернулся и жестом позвал его поближе.
– Ты ведь, Роман, в хозяйском доме живешь? – спросил поп у мужика. – А раз так, то вот тебе моя епитимья, за пьянство твое неуемное. Вьюнош сей в бою память потерял, и посему трудно ему теперь привычной жизнью жить. К тому же осиротили его разбойники. Никого из близких в живых не осталось. Вот и станешь ему навроде денщика и наставника. И помни, Рома, дело то будет не простое. Не уследишь, не обессудь. Как бог свят, прокляну. А ты, – тут поп повернулся к парню, – деду и дяде своему скажешь, что денщиком его к себе взял. А ежели спросят, кто подсказал, скажешь, я велел. Все одно Роман в хозяйском доме живет, вот и будет тебе служить. Понял ли?
– Понял, только зачем это все? – растерянно поинтересовался Егор.
– Оба вы, души мятущиеся, а значит, станете один другому помогать, – вздохнув, тихо ответил поп и, коротко перекрестив обоих, скомандовал: – Ступайте. Вам теперь о многом поговорить надобно, – добавил он и, развернувшись, вернулся в церковь.