Карета, запряженная каурой парой, легко выкатилась с подворья и покатила в сторону города. Спустя примерно полтора часа они с дядей вошли в помпезное здание университета, и Игнат Иванович решительно направился по широкой мраморной лестнице на третий этаж. Подойдя к резной двустворчатой двери, он для приличия стукнул в створку рукоятью своей трости и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.
– Ваше превосходительство, – услышал Егор, входя следом за ним. – Рады вас видеть. А это, как я понимаю, и есть то самое молодое дарование? – с улыбкой уточнил не высокий, средней полноты мужчина, близоруко щурясь и рассматривая парня.
– Позвольте представить, господа. Мой племянник, Вяземский Егор Матвеевич. Как вы уже знаете, сей молодой человек оказал нашему ведомству серьезную услугу, сумев перевести письма, с которыми не справились иные знатоки восточных языков. И потому я бы просил вас провести что-то вроде экзаменации, по итогу которой и будет решено, что с ним делать далее. Вы готовы? – оглядел он собравшихся после окончания своей речи.
– Ваше превосходительство, вы уверены, что сей юноша и вправду сумел перевести те бумаги? – с сомнением уточнил один из собравшихся. Мужчина с сединой в голове и окладистой, тщательно ухоженной бородой.
– Он сделал это в моем присутствии, – жестко отрезал Игнат Иванович.
– Понимаю ваше недоверие, господа, но поверьте, языки Среднего Востока я действительно знаю. Как, впрочем, и французский, немецкий и итальянский, – произнес Егор на арабском и, тут же перейдя на фарси, добавил: – Но мои слова это только мои слова. Вы можете убедиться в этом сами.
– Изрядно, – удивленно протянул встречавший их мужчина. – А позвольте поинтересоваться, молодой человек. Кто вас учил?
– Точного ответа на этот вопрос я дать не могу по причине полученной во время нападения раны, – ответил Егор, переходя на турецкий язык. – К огромному своему сожалению, я почти все забыл. Но рассказывать о том можно долго. Не хочу отнимать у вас время своими рассказами.
– Удивительно. Вы и вправду легко говорите на всех самых распространенных восточных языках, – растерянно проворчал все тот же мужик. – Что еще вы можете добавить? Письмом их вы тоже владеете?
– Конечно. Письменный алфавит во всех этих странах арабский. Различается только разговорная речь, – чуть пожал Егор плечами. – Но, если вам интересно, я немного знаю язык афганского народа урду. Кажется, учил еще какой-то, но пока не могу вспомнить, какой именно, – на всякий случай добавил он.
– Господа, я уже имел честь рассказать вам, как мы вообще узнали о его владении языками, – строго добавил Игнат Иванович, обрывая ажитацию собравшихся.
– Да-да, мы, конечно, помним, – закивал распорядитель этого собрания.
Судя по его реакции, дядюшка умудрился протолкнуть этот экзамен через весьма серьезных людей, так что их скепсис и интерес были вполне понятны.
– Может быть, это вам поможет вспомнить, какой именно язык вы учили, – неожиданно произнес еще один мужик, выкладывая на стол медную пластину, покрытую каким-то письменами. – Мы получили ее буквально несколько дней тому назад и еще не успели толком осмотреть. Взгляните. Ничего не напоминает? – поинтересовался он, пряча в уголках губ ехидную усмешку.
– Это же санскрит, – удивленно хмыкнул Егор, рассмотрев пластину. – На нем говорят в Индии. Но сам я этого языка не учил.
– Вы уверены, юноша? – уточнил подавший пластину мужик с заметной растерянностью.
– Совершенно. У них свое письмо, и это именно оно, – твердо ответил Егор, аккуратно опуская пластину на стол.
– Думаю, господа, всякие споры тут будут излишни, – твердо произнес Игнат Иванович, победно усмехнувшись.
Спустя три дня Егору без особой помпы, можно сказать, кулуарно, был вручен диплом Московского университета, в котором было сказано, что он является знатоком языков Среднего Востока и вообще очень грамотным человеком. На кулуарности настоял дядя. Зачем ему это было нужно, парень так и не понял, но вдаваться в подробности не стал. Раз так надо, значит, пусть будет. Ему же достаточно было диплома.
Как ни смешно это звучит, но он лучше всех местных понимал, что такое любая официальная бумага. Что называется, жизнь научила. Глядя на лежащий перед ним на столе диплом, Егор прикидывал, чем он мог бы заняться, имея на руках этот документ. Ведь теперь он совершенно официально может пойти на любую службу, связанную с переводами. Теперь он, так сказать, официальный толмач. Вспомнив свой позывной в прошлой жизни, Егор грустно усмехнулся и, вздохнув, тихо проворчал: