– Это были стихи на тюркском. А вот это на фарси, – пояснил хозяин кабинета, сменив кассету.
И снова Егор замер, буквально впитывая звуки незнакомой речи.
– А вот это уже арабский, – добавил мужичок, снова меняя кассету.
– Ну, что скажешь? – иронично поинтересовался седой, когда хозяин кабинета выключил магнитофон.
– Думаю, я сумею все три языка изучить. Сложнее всего будет с арабским, но тут вопрос скорее в грамматике. А вот тюркский будет проще всего учить, – подумав, высказался Егор.
– Нахаленок, – удивленно фыркнул хозяин кабинета. – Тут один-то язык полжизни учишь, а он на три замахивается.
– Пусть попробует. Посмотрим, что у него лучше всего пойдет. А остальные тогда факультативом пустим, – чуть подумав, высказался получатель письма. Представиться он так и не удосужился. Егор же знал его только по фамилии. – Значит так, – скомандовал седой, словно боевую задачу ставил. – Свои бумаги мне оставляй. Сюда придешь двадцатого августа, к десяти утра. Экзамены будешь сдавать со всеми. Я тебя в список внесу. А дальше видно будет. Жить есть где?
– Пока нет. Я сюда прямо с вокзала, – мотнул Егор головой.
– Девятнадцатого я буду ждать тебя вот по этому адресу, – присев к столу и принимаясь что-то быстро писать на листе бумаги, сказал седой. – На экзамен отправишься со мной. Дальше только сам. Вопросы?
– Нет, – снова мотнул паренек гривой.
– Это хорошо, что нет. Но учти. Не приедешь, считай, что этого разговора не было. Ссылки на мамку, бабку и сломавшийся автобус не принимаются.
– Не будет ссылок, – понимающе усмехнулся Егор, у которого от тона седого вся шерсть на загривке дыбом встала. – Я сюда учиться приехал. А дома я скоро с ума сойду, бабьи дрязги слушать.
– Что, сильно ругаются? – сочувствующе уточнил хозяин кабинета.
– Три поколения. Прабабка, бабка и мать. У китайцев в старом алфавите две женщины под одной крышей означают неприятности, а тут сразу три. С самого детства мне мозг выносят, – зло усмехнулся Егор.
– А отец где? – насторожился седой.
– Понятия не имею. Я его и не видел никогда, – фыркнул парень, махнув рукой.
Первое, что он ощутил, немного придя в себя, была боль. Нудная, ноющая, но, слава богу, не сильная. Невольно дернув руками, чтобы коснуться болящего места, Егор неожиданно для себя понял, что болит почему-то все. Взяв себя в руки, он решил с чего-то начать. Сообразив, что лежит на спине, а эта непонятная лежанка никуда не движется, Егор принялся шевелить лицевыми мышцами. Хоть какая-то активность для начала.
Убедившись, что на физиономии вроде как все работает, он попытался открыть глаза и тут же невольно застонал от яркого солнечного света, заливавшего помещение, в котором он оказался. Сморгнув набежавшие слезы, парень принялся осматриваться, пытаясь понять, куда его судьба занесла на этот раз. Беленные известью стены, узкие окна и койка, очень напоминающая солдатскую. Даже спинки такие же.
«Так, это уже обнадеживает», – хмыкнул Егор про себя, даже не делая попыток шевелить головой.
Было откровенно страшно делать это. К тому же башка продолжала ныть, а где-то над левым ухом возникла еще и резкая, пульсирующая боль. В общем, перемещать ее лишний раз почему-то не хотелось. Совсем. Но как-то подать знак, что еще жив, требовалось. Очень хотелось пить и совершить обратный процесс. Скосив глаза в сторону двери, Егор принялся прикидывать, чем бы запустить в нее, чтобы его услышали, но в этот момент дверь открылась и в палату, или комнату, или хрен его знает, что это вообще такое, вошла пожилая женщина в белом халате.
– Ой, никак очнулись, сударь, – радостно отреагировала она на его взгляд.
– Пить, – просипел Егор пересохшей глоткой.
– Ой, погодите трошки, надо ж доктору рассказать, – вдруг отмахнулась она.
– Пить. И утку, – собравшись с силами, сумел произнести Егор.
– Ага, щас спроворю, – сообразив, что ему нужно, закивала тетка и куда-то исчезла.
Вернулась она минут через пять, неся в руках больничную утку и кружку с водой.
«Твою мать, главное, чтобы она меня из той утки поить не взялась», – хмыкнул Егор про себя и попытался откинуть одеяло. Но руки не слушались.
Тетка отставила кружку куда-то в сторону и, ловко подсунув ему утку, встала над головой, сложив руки под грудью. Кое-как справившись с делом под ее требовательным взглядом, Егор с облегчением перевел дух и, вскинув на тетку взгляд, хрипло сообщил:
– Все. Воду.
– А вот пить вам, сударь, пока бы и не надобно. Вы ж в живот ранетый, – неожиданно выдала тетка.