– Слыхала про такое, – осторожно коснувшись кончиками пальцев его шрамов на голове и животе, согласно кивнула женщина. – А как тогда вышло, что ты прошлого своего не помнишь, а то, что учил, помнишь?
– Тоже не помнил. Но когда в больнице при мне жандарм на французском заговорил, я вдруг ответил, сам того не ожидая. После с доктором на немецком заговорил, а еще позже с дядей по-итальянски. Доктор сказал, что это называется ассоциативное воспоминание. Во всяком случае, в каком-то его журнале медицинском все это так называлось.
– И как это понимать? – не унималась Катерина.
– Ну, получается, что воспоминания мои после контузии оказались скрыты, до той поры, когда что-то не подтолкнет меня их вытянуть наружу. Как с языками было. Кто-то заговорил, и я понял, что понимаю этот язык. Так и с остальным.
– И чего только на свете не бывает, – промурлыкала Катерина, сладко потягиваясь.
От этого движения у Егора даже волосы в носу вздыбились, не говоря уже обо всем остальном. Одним движением прижав ее к себе, он разом оборвал все разговоры, заставив женщину тихо охнуть и ответить на его ласку. Уснули они только под утро, утомленные и опустошенные.
Домой Егор отправился после завтрака, в коляске самой хозяйки дома. Но вечером, соблюдая уговор, снова приехал к ней. С того дня началось его приключение по обучению искусству любви.
Понятно, что в прошлом фильмы категории три «х» он видел. И даже иногда пробовал воплотить в жизнь что-то из них с профессионалками. Про переводы Камасутры и говорить не приходится. Этот опус они с мальчишками еще в школе едва не наизусть выучили. Но тут все было совсем по-другому. Где сама Катерина сумела выучить все эти приемы, парень мог только гадать. Задавать вопросы на эту тему он просто не решился. После прокола с вопросом о случайной беременности это было бы и вовсе оскорблением.
Архипыч, узнав, что он ездит по городу один, хоть и по поручению дяди, едва на дыбы не вскинулся. Опытный казак, во исполнение приказа духовного лица, с ходу заявил, что юноше из благородной семьи подобное невместно, и тут же отправился к деду. Просить у него разрешения брать двуколку для перевозки Егора по делам. Иван Сергеевич, выслушав казака, только рукой махнул, устало проворчав:
– Поступайте, как знаете. Главное, чтобы Егорушка доволен был.
Такого ответа ни Архипыч, ни тем более сам Егор не ожидали. Как оказалось, дед уже был в курсе, что дядя собирается увезти парня в столицу, и весьма огорчен этим. Сам же парень, помня свое обещание проводить с дедом больше времени, предложил ему сходить на охоту. Осень уже вступила в свои права, и сезон был открыт. Как оказалось, Иван Сергеевич и вправду был заядлым охотником. Вдвоем они набили за пару недель дичи столько, что загрузили всякой солониной весь погреб.
– Ништо. Зато зиму спокойно переживем, – одобрительно ворчал дед.
Вспомнив, что весна в этом времени почти всегда была самым голодным временем, Егор только понятливо кивал. Не забывали они и про рыбалку. Как оказалось, небольшая речка, протекавшая по территории имения, просто кишела рыбой. Щуки, лещи, лини, сомы – все это добывалось ими едва ли не в товарных количествах. В процессе выяснилось, что дед занимался не только добычей всяческих природных ресурсов, но и делал все, чтобы они не иссякали. Рыбу регулярно подкармливали, а охота велась только в строго отведенное для этого время.
Исключение составляли только волки и кабаны. Первых били зимой, чтобы избежать потравы домашнего скота, а вторых просто потому, что зверь этот был сильный, нахальный и очень упрямый. Одно кабанье стадо запросто могло вытоптать и уничтожить посевы на целом поле. И даже несмотря на отстрел, уходить кабаны не спешили. Более того, эти наглецы даже умудрялись отгонять от сытных мест других копытных. А если учесть, что у одной свиньи обычно бывало не менее шести поросят, то ни о каком сокращении поголовья и речи не шло.
Не забывал парень и про тренировки. Очень скоро Егор и сам начал замечать, что его тело стало меняться. Головные боли отступили совсем, и он, на радостях, принялся наверстывать все утраченное. Что ни говори, физическая форма в прошлом у него была серьезная. Одно то, что он уходил на выход с отрядом спецназа и не считался для них балластом, говорило само за себя. Понятно, что в бою от него толку было бы не много. Но в переходах тащить его на себе необходимости не возникало.
В общем, увлекшись, парень и не заметил, как прошла осень и наступила зима. Первый снег укрыл подворье, и Егор, выходя утром на пробежку, был вынужден надевать овчинную безрукавку, чтобы не простудиться. Нормальных препаратов тут еще не придумали, и умереть от воспаления легких в этом времени было так же просто, как воды попить. Так что мешок пришлось перенести в свободный чулан и там же устроить турник.