– А мне или так, или на паперти милостыню просить. Всю жизнь у родичей на шее сидеть не станешь. А мое имение порушено, а остаток за долги отобрали, – зло усмехнулся Егор, осторожно давая напарнику понять, что готов и дальше решать проблемы подобным образом.
– Ты только в лихие податься не вздумай, – вдруг высказался казак, быстро шагая по коридору к лестнице. – Не твое это дело, барич. Не тому тебя учили. А каторга, она и не таких духовитых ломала.
– Согласен, разбойника из меня не получится, – грустно усмехнулся Егор, сбегая по лестнице. – А вот таких чертей, что супротив государства нашего умышляют, давить буду запросто.
– А я помогать стану, – зло усмехнулся Архипыч в ответ.
Уходя, они еще раз протерли все, к чему прикасались, прихваченными с собой рукавицами и, выйдя на заднее крыльцо, даже заперли за собой дверь. Оставленный на улице возок оказался заметен так, что им пришлось сметать снег и с окошек, и с облучка, и даже с крыши. Благо лошади были в длинных попонах, и замерзнуть им не грозило. Архипыч молча встряхнул поводьями, и каурая пара взяла с места рысью, увозя их к дому Катерины.
Тут их ждали. Женщина встретила парня в прихожей, лично приняв у него тулуп и шапку, а после одарив страстным, крепким поцелуем, от которого у Егора перехватило дыхание и все сразу дыбом встало. Ухватив его за руку, Катерина решительно повела его в столовую, где уже был накрыт то ли поздний ужин, а то ли ранний завтрак. Архипыча перехватил Степаныч, с заговорщицким видом пальцем указав ему в сторону кухни. Но перед ужином Егор решил закончить начатое.
– Вот, сама после разберешь, что тебе в деле интересно станет, а что в печку отправить, – коротко предложил он, выкладывая на стол все собранные бумаги. – Заодно, может, узнаешь, как они тебя найти сумели.
– Храни тебя бог, Егорушка, – чуть всхлипнув, пролепетала Катерина и принялась хлопотать, лично подкладывая ему самые лучшие кусочки.
– Неужто не страшно было вот так открыто в комнату с варнаками войти, – спросила она, когда парень утолил первый голод.
– Там особой опасности не было, – понимающе усмехнулся Егор. – Хотели бы они вас просто убить, уже б убили. А раз начали разговор, значит, им от тебя что-то нужно было. А когда разговор начался, то неожиданное появление неизвестного всегда сильно удивляет. Они ж весь дом обыскали и точно знали, что никого стороннего нет. А тут словно черт из табакерки. Вот они и растерялись. А нам с Архипычем только того и надобно было. Всего одну минутку выиграть. А что до стрельбы, так меня уже убивали, – закончил он, хищно усмехнувшись.
– Дяде про это дело сказывать станешь? – помолчав, осторожно уточнила Катерина.
– Думаю, будет лучше, ежели ты сама ему после все расскажешь, – чуть подумав, высказался парень. – Но прежде бумаги разбери. Будет с чем тот разговор вести. А скрывать не надо. Все одно узнает, а доверия будет меньше.
– А сам что же? – не унималась Катерина.
– Спросит, расскажу. Я-то в этом деле только кулаки. А с чего оно началось и почему тебе угрожали, и знать не знаю, – пожал Егор плечами.
– Неужто любопытство не гложет? – удивилась женщина.
– Гложет, конечно. Да только я точно знаю, что в этом деле не все так просто. Ну не станет молодая, красивая женщина от всего света где-то на окраине города таиться. А значит, ты здесь вынуждена сидеть не просто так. Ну, а помня, где у меня дядюшка служит, и что он мне сказал прежде, чем тебе представить, становится ясно, что дело тут не столько личное, сколько государственное.
– Умен, – помолчав, тихо выдохнула Катерина. – Да только тут дело не только государственное. Оно еще и личное. Для меня. Имен, уж прости, называть не стану. Только вышло однажды так, что я еще девчонкой в одного иностранца влюбилась. Хорош был, сволочь. Высок, строен, взгляд с поволокой. Я голову и потеряла. А он, змей, хотел только доступ к бумагам батюшки моего получить. Вот и соблазнил меня. Я же, дура, думала, он меня и вправду любит. Стала ему отцовские бумаги втихаря таскать. А как поняла, что в тягости, принялась мечтать, планы всякие строить. А он узнал, что ему нужно было, и сбежал. А перед тем, уже на пороге, когда и карета для отъезда готова была, меня ножом в живот ударил. Да с таким расчетом, чтобы разом и от меня, и от ребеночка избавиться. Как выжила, одному Богу известно. Батюшка, узнав, что я в его бумагах рылась, на дверь мне указал. Не простил предательства. Вся семья отвернулась. С тех пор так и живу.
– А в службе дядиной как оказалась? – осторожно поинтересовался Егор.
– Случаем. Я речь английскую с самого детства знаю. У меня гувернантка из британок была. Вот меня и приметили в службе дядюшки твоего, – коротко пояснила женщина. – Мне в ту пору все одно было, чем заниматься. Лишь бы хоть когда-нибудь до того подлеца добраться. Ну, а после уж совсем в этом деле завязла. Как говорится, коготок увяз, всей птичке пропасть, – грустно улыбнулась она.