– Никак нет, – мрачно вздохнул полковник. – Но даже умение защищать себя не дает никому права вершить самосуд.
– Не понимаю, о каком самосуде вы тут толкуете, – фыркнул Егор, чуть пожав плечами. – Кто собирался меня убить, я не знал. Как не знал и самого того факта, что на меня охота объявлена. Из имения я никуда не выезжал. Нужды не было. Денщик мой всегда при мне был. А то, что тех желающих моей смерти зарезали, только ваша головная боль. Каторжных, говорите, в реке выловили? Так, может, те каторжные и должны были меня убить, да только чего-то с хозяевами своими не поделили? В таком разе вам виновных надо, к примеру, на Хитровке искать, а не на честных людей напраслину возводить. Есть еще что-то?
– Значит, казак ваш от вас не отходил и из имения не выезжал никуда? – чуть помолчав, упрямо повторил жандарм.
– Именно так, господин полковник, – жестко ответил Иван Сергеевич, которого этот разговор уже явно достал. – И в следующий раз извольте прислать вызов в ваше ведомство, прежде чем соберетесь нанести нам очередной визит. Отныне все беседы на подобные темы будут проходить в присутствии нашего адвоката. Желаю здравствовать.
Последняя фраза означала, что разговор окончен, и продолжать его хозяин дома не собирается. А все вместе давало понять, что больше в этом доме для жандармского ведомства места нет. Короче говоря, все вон. Тяжело вздохнув, полковник коротко козырнул и, развернувшись, направился к своей коляске. Проводив транспорт взглядом, Егор презрительно усмехнулся и, не удержавшись, негромко добавил, не удержавшись:
– Слыхал я, что блатные подобные встречи с полицией и жандармами называют «на понт взять». Прежде не понимал значения этих слов. Теперь точно знаю, что они означают.
– И что же? – проявил дед вялый интерес.
– Пугал, – зло усмехнулся парень. – А пока пугал, смотрел, как мы все это воспримем. Главное, чтобы было за что зацепиться. А там уж придумал бы, как все это дело размотать. Да только не на тех напал.
– Я так понимаю, помогать им ты более не станешь? – задумчиво уточнил дед.
– Нет, дедушка. Всему предел имеется. И терпению человеческому тоже. Уж если решил в чем-то обвинять, так хоть бы какую зацепку на руках имел. А то решил, как с какими-то каторжными. Кулак к носу поднес, мы и испугались.
– Тебя, пожалуй, кулаком напугаешь, – тихо рассмеялся Иван Сергеевич. – У самого кулаки словно молотки. Видал я, как ты мешок свой колотишь. Живому человеку после таких ударов только и останется, что зубы выплюнуть.
– Я, дедушка, сам первым никого не трону, но ежели кто лезть вздумает, уж прости, пощады не будет, – твердо ответил Егор, не принимая его веселья.
– Верно решил, внучок, – одобрительно кивнул старик. – Так и живи. А я тебе помогать стану. Вместе любого ворога одолеем, – закончил он, вдруг обнимая парня.
От этих слов в груди Егора неожиданно потеплело, а в глазах почему-то начало щипать. Только теперь он вдруг понял, что у него и вправду есть самый настоящий дед, который его любит и готов защищать от всего мира. Это было странное, но очень приятное чувство, которого в прежней жизни он просто не знал. Никогда.
– Пойдем, внучок, в дом. Прикажу самовар спроворить. Почаевничаем спокойно, да подумаем, как далее жить станем, – украдкой утерев глаза, предложил старик.
Они прошли в малую столовую, где слуги уже принялись накрывать на стол. Усевшись, Егор дождался, когда они с дедом останутся одни, и, отхлебнув напитка, тихо спросил:
– Деда, ты о чем поговорить хотел?
– Понимаешь, Егорка, – расправляя усы, негромко заговорил старик. – Там, на крыльце, ты все верно сказал. И то, что полковник тот приехал тебя на этот, как его, понт брать, я тоже понял. Слова такого не слыхал, а понять понял. Но ведь и они не просто так сюда приезжали. Сам понимать должен. Им переводы твои шибко надобны. А не станет их, тяжко им придется. А это уже не личное. Тут дела имперские. Вот и думай, как тут правильно будет.
– Да бог с ними, – отмахнулся Егор. – Ну, управлялись же они как-то прежде без меня? Вот и теперь управятся. Вон, в университете куча профессоров всяких. Переведут.
– Так-то оно так, да только у тебя оно все ловчее выходит, – вздохнул старик. – Хотя, должен признать, повел себя тот полковник некрасиво. Понятно, что беда случилась, но ведь и совесть иметь надобно. Впрочем, решай сам, внучок. Ты хоть годами и мал еще, а головой, похоже, давно уже вырос. Так что, как сам решишь, так тому и быть.
– Не беспокойся, дедушка, – помолчав, вздохнул Егор, мысленно признавая его правоту. – Месяц-другой переждем, а ежели сами приедут, там видно будет.