Умывшись и переодевшись, он прошел в столовую, где его уже поджидал дед. Они едва успели отдать должное наваристой ухе, когда в столовую стремительным шагом буквально ворвался Игнат Иванович. От удивления дед с внуком только недоуменно переглянулись, перестав жевать. Весело усмехнувшись, Игнат Иванович обнялся с отцом и, ухватив парня за плечи, возбужденно проговорил:
– Ну, Егорка, удача тебя не оставляет.
– Это вы к чему, дядюшка? – насторожился парень. – Что стряслось?
– Бумаги, что ты мне прислал с того британца, очень мне в делах помогли. И император рвение мое отметил. А как узнал, что в деле том ты мне помогал, приказал тебя снова пред его очи явить.
– Это зачем еще? – включил Егор режим параноика.
– А затем, что ему стало интересно, как ты те бумаги вдруг добыл, – вздохнул Игнат Иванович, разом отбросив всю веселость. – И теперь, друг ситный, нам надобно как следует подумать, что ты ему отвечать станешь.
– Дядюшка, а какого, простите, хрена, ему вообще о том известно стало? – не удержавшись, вдруг зарычал Егор. – Я же просил никому не рассказывать.
– Ты что же, хочешь, чтобы я императору в глаза лгал? – возмутился дядя.
– Не обязательно было лгать. Можно было ответить, что документы у вас оказались случайно. Ведь так оно и было. Все случайно получилось, – нашелся парень, остывая.
– Егор, всякому лукавству есть предел, – помолчав, вздохнул Игнат Иванович. – В этот раз нам придется пройти по самому краю, но лгать царю в глаза я не стану.
«О времена, о нравы», – грустно усмехнулся про себя Егор, лихорадочно ища выход из положения.
– В общем так. Бумаги те я случайно на Хитровке нашел. Пошел туда, посмотреть, что это вообще такое, и увидел ту записную книжку. Приметил, что там все на английском писано, и купил. Рубль серебром отдал. Но так как языка толком не знаю, решил вам отправить. А вы уж, как разобрались, что в ней, стали свои дела крутить. Это моя часть версии. А уж что вы сами, дядюшка, говорить станете, вам решать, – ехидно закончил он, решив не отступать от придуманного ни на букву.
– А почему на Хитровке? – не понял дядя, внимательно его слушая и чуть кивая в такт словам.
– Да потому, что все варнаки московские там обитают, – рыкнул Егор, начиная терять терпение.
– Прав он, Игнат, – вмешался в разговор Иван Сергеевич. – Во всем прав. Ты же сам тут нам кричал, что те бумаги тебе весьма полезны будут, и просил нас осторожными быть. А сам, едва царя увидел, и забыл про все. Вот теперь и выкручивайся.
– Папенька… – растерянно проблеял Игнат Иванович, явно не ожидавший подобного наезда.
– Что папенька? – фыркнул старик в ответ. – Иль ты решил, что для меня правда перед царем важнее родной крови станет? Учти, Игнат. Подведешь его под дознание, сам тебя прокляну. Сказано тебе, купил он ту книжицу на Хитровке, и весь сказ. На том и стой.
– А у кого купил? – помолчав, осторожно поинтересовался дядя, явно пришибленный такой угрозой отца.
Впрочем, Егор и сам не ожидал от старика такого. В этом времени угроза предать проклятию от родителя дорогого стоила. И такими вещами тут не шутили.
– У кого, дело десятое, придумать можно, – отмахнулся Егор.
– Придумать? – окончательно растерялся Игнат Иванович. – Но как?
– Да чего там сложного? – фыркнул парень. – Такую рожу опишу, что чертям тошно станет. Пусть жандармы пятки сбивают, ища.
– Но ведь это ложь. Ты собрался царю лгать? – растерянно возмутился дядя.
– Я в угоду вашей глупой честности на каторгу отправляться не собираюсь, – разозлившись, зашипел Егор в ответ. – Всему предел имеется. Или вы хотели, чтобы те варнаки и меня и дедушку ночью зарезали?
– Егор! – ахнул Игнат Иванович.
– Я помню, как меня звать, – продолжал шипеть парень. – Но имейте в виду. Коль выбор встанет между своей жизнью и жизнью моих близких и тем, что надо будет царю солгать, солгу и не поморщусь. И плевать мне, что он царь и помазанник божий. Родную кровь я в первую голову спасать стану, на всякие глупости не оглядываясь.
– Я, конечно, не ангел совсем, но ты, Егорушка, и меня переплюнул, – качая головой, растерянно проворчал Игнат Иванович, бросая на деда растерянный взгляд.
– Перед тобой, сын, настоящий воин сидит, – тихо вздохнул Иван Сергеевич. – Ты лучше запомни, что он тебе сказал, и на том стой. А дальше, как бог даст. Лучше, вон, глянь там, на комоде, – усмехнулся он, кивая в нужную сторону.
Игнат Иванович растерянно поднялся и, подойдя к комоду, взял с него несколько чистых, белых листов бумаги. Быстро перебрав их и не найдя никаких записей, дядя недоуменно уставился на старика.
– Не понял? То его мануфактуры бумага. Сделал все-таки, – лукаво усмехнулся Иван Сергеевич, подмигивая внуку.