- Похоже… там кроме меда ничего и нет… - пробормотала Ли Эр, перепуганная теперь его странной улыбкой, чтобы хоть что-то сказать и разогнать сгущающуюся непонятным напряжением жуткую тишину.
Он кивнул, не переставая улыбаться. У нее дрогнули губы, она бы заревела, если бы не стукнул замок и Ся тихо не позвал в приоткрывшуюся со скрипом дверь Лао. Молодой человек поднялся, но прежде чем уйти, помешкав, успокаивающе погладил Ли Эр по голове. Не мог он оставить, перепуганную его необъяснимым порывом, девчонку одну в темноте.
Выйдя наружу, зажмурился от проглянувшего меж набегавших облаков солнца, и опять покачал головой, беспричинно улыбаясь. Что это было? А было у него тайное свидание с собственной женой, которую он до смерти напугал своей нечаянной нежностью.
Что бы сбросить странное напряжение, Ся отправился на тренировочную площадку, где гонял самого себя до седьмого пота. Выкладываясь, он думал, хорошо, что эта толстушка попала в его руки. Будь она отдана другому, этот другой сжил бы ее со свету, сгубил, погасил ее светлую душу. То, что Ли Эр была бы несчастна с другим так же верно, что Янь Ди-Солнце всходит на востоке правителя Фуси.
Ужинать не пошел, не хотелось портить настроения. Неважно, что господин Минь будет недоволен, а может сам опять пропустит трапезу, как делал это не раз. Кстати, Ли Эр сейчас оправдывала своего отца. Будет ли она в будущем, так же оправдывать его, своего мужа?
Захотелось вдруг поохотиться, почувствовать вольный ветер бьющий в лицо, вдохнуть запахи простора. Вечером, в своих покоях он открыл окно, наслаждаясь ароматом хвои, слушая стрекот цикад в траве. Желание жить возвращалось к нему.
На следующий день, после завтрака, который прошел чинно и спокойно благодаря присутствию господина Минь, Ся оставив Лао в усадьбе, чтобы тот оправдал его отсутствие, если тесть захочет по какой-то причине увидеться с зятем, вновь отправился в таверну дядюшки Цзя.
К его приходу почтенный Цзя уже приготовил булочки на пару, как с мясной, так и со сладкой фасолевой начинкой. Аккуратно сложив булочки в плетеный короб и закрыв крышкой, он передал его молодому человеку, попросив поспешить к барышне, дабы булочки не успели остыть, и кланяться ей от него, своего учителя. Дядюшка Цзя был уверен, что Ся всего-навсего немой служка в доме Минь. Подхватив короб, молодой человек учтиво попрощался и вышел. Глядя ему вслед, дядюшка Цзя со вздохом, покачал головой, жалея, что судьба немилосердно обделила паренька, наградив немотой.
А вот Ся едва выйдя из таверны, вдруг столкнулся с какими-то молодцами, которых знать не знал и видел впервые. Однако же они решительно и бесцеремонно преградили ему путь, будто давно затаили на него какую-то обиду. Он смотрел на них с готовность выслушать все, что они ему скажут. Но только, чтоб говорили уж побыстрее, он торопился, боясь, что булочки остынут.
- Малец, - развязно, обратился к нему коренастый крепыш с энергичным, грубым, не очень приятным лицом задиристой жабы. – Оставь нам коробку и ступай себе, куда шел.
Ся с интересом оглядел его. Заводила хоть и был старше его, но не настолько, чтобы называть мальцом. И Ся поудобнее перехватив короб, попытался обойти его, но тот снова нахально заступил ему путь. Трое молодчиков, что стояли за ним, заухмылялись в предвкушении безобидной для них потасовки. Ся был из тех юношей, которых называли «цветущими мальчиками». Стройный и гибкий, с тонкими чертами лица и печальным взглядом больших глаз, он был похож на отрешенного от бренного мира поэта. И уж, конечно, от такого утонченного юноши не ожидали грубости, а уж жестокости тем более.
Но именно ее неожиданно проявил этот беззащитный с виду слабак, вмиг припомнив уроки старших братьев. А они уверяли, что для того, чтобы отучить нападать на тебя, не обязательно убивать, достаточно действовать жестко, чтобы противник не просто запомнил суровый урок, а поделился им с другими. Так братья Ся заработали славу дерзких драчунов, которые пойдут до конца, чтобы победить своего обидчика. В Приграничье каждый знал, что если тронешь кого-нибудь из Ся, за него обязательно вступятся его братья и обидчику придется несладко. Даже князь порой ничего не мог поделать со своими сорванцами, которые выслушивали его нравоучения, молча, принимали наказание и… все равно поступали по-своему. Потому в Приграничье с братьями Ся никто не рисковал связываться, себе дороже.
А эти парни, что наскакивали сейчас на Чжэна, не были ему врагами, и он не держал на них зла, просто они хотели подзаработать. Пусть зарабатывают, но не на нем. Не выпуская коробку из рук, он уклонился от тычка грязного кулака нацеленного ему в лицо и точным ударом ноги дал сдачи. Заводила отлетел на три шага, выпучив глаза от неожиданности. Его дружки растерянно переглянулись, а у задиры, вскочившего на ноги, в руке появился нож и все четверо дружно кинулись на Ся. На месте схватки образовался небольшой вихрь, когда не различаешь тел, а только сплошное хаотично движение. Закончилось все так же внезапно, как и началось. Перед харчевней остался стоять лишь Ся со своей коробкой, словно сердцевина опавшего цветка с лежащими вокруг скукоженными лепестками. Его противники постанывая и завывая, валялись на земле, скрючившись от боли. У одного сломана рука, у другого выбито колено, у третьего разбито лицо и вывихнута челюсть. Сам заводила, куда-то исчез, когда Ся вывернул ему руку с ножом. Последнее дело сбегать, оставив своих товарищей, неодобрительно покачал головой Ся.