Между тем вернулись люди, посланные за Ли Эр, которой в Юнфэне не оказалось. Ее вообще там никто не видел и хозяева всех постоялых дворов и гостиниц, уверяли, что никакая дама из столицы у них не останавливалась.
Ся был озадачен. Тесть ведь обещал отправить Ли Эр к нему сразу же после свадьбы младшей дочери. Но прошел уже месяц. Неужели свадебные торжества еще не закончились? Может Ли Эр заболела? Но почему тогда не сообщают ему? Он писал письмо за письмом, отправляя их в Юнфэн где вестовые тут же отвозили их в столицу. Он не переставал ждать.
Пришло донесение от шпиона, в котором сообщалось, что вождь киданей ярый враг Кровавого Орла, и что ненавистью его движет личная месть, но договариваться с подданными Тан он не намерен, руководствуясь тем, что раз ты не кочевник о чем с тобой можно вообще говорить?
Ся отвлекли крики в лагере, и он вышел из палатки, чтобы разобраться в чем дело. Оказалось, что схвачен офицер сотник учинивший насилие над семьей мирных кочевников, из стойбища неподалеку от заставы. Мало того, что надругался над молоденькой женщиной, этот офицер еще перебил и всю семью, вступившуюся за нее. Воины Ся не дали старейшинам племени совершить самосуд над собратом и виновного привели к палатке молодого князя, чтобы тот защитил своего офицера. Теперь с одной стороны стояли разгневанные старейшины племени, с другой столпились офицеры, посматривая кто с осуждением, кто с сочувствием на провинившегося. Сам виновник стоял на коленях посереди толпы, самоуверенно глядел на Ся с дерзкой усмешкой. Уж ему ли не знать, что князь дорожит каждым воином. Старейшины расступились, что бы Ся мог увидеть тех, кого убил преступник.
Пять тел было укрыто циновками, в том числе и маленький мальчик. «Повесить», - коротко велел молодой князь и ушел в палатку. Как ни молил виновный о пощаде, как ни бил себя в грудь, как ни кричал, перечисляя свои былые заслуги, как ни уверял в своей преданности, как ни вступались за него боевые товарищи, приговор был приведен в исполнение с безжалостной быстротой.
Через три дня такая же участь ожидала молодого танского плотника, изнасиловавшего местную девушку из того же племени, о чем возмущенно донесли ее родители, требуя по справедливости рассудить их обиду. Кто теперь возьмет в жены их обесчещенную дочь? Ся раздирали противоречивые чувства. С одной стороны мастеровые в приграничье были на вес золота, и Ся дорожил ими. С другой, при взгляде на пунцовую от смущения девушку, стоявшую перед ним на коленях, у него сжалось сердце. Молоденька, лет пятнадцати, пухленькая девчушка кусала губы, время от времени бросая взгляды на виновного: молодого худосочного парня с огрубевшими руками, которые тот смиренно сложил на коленях в ожидании приговора, покаянно опустив голову.
- Он будет казнен, если девица не захочет сохранить ему жизнь и взять в мужья, - объявил через Лю Ляна свой приговор Ся.
Что стало с девицей и парнем! Вскочив, она бросилась к нему, подавшемуся к ней навстречу, и оба крепко обнялись.
- Господин… - блестя полажневшими глазами, повернулся к нему расчувствовавшийся Лю Лян.
- Дай ему серебра, - тихо распорядился Ся. – Пусть справит хорошую свадьбу.
Глава 15
Ся не спускал глаз как с союзников, так и с чурдженей, кочевавших поодаль от Шоусянчена. Еще отец и бывалые воины рассказывали, что в военных действиях между чурдженями и китайцами существовала некая сезонность. Чжурджэни, привыкшие к холоду ветреных степей, вели военные действия осенью. К седьмому месяцу их лошади «входили в тело», а в Китае созревал урожай, что облегчало снабжение чурдженской армии фуражом и провиантом. Весной же, чурджени отходили на Север и пережидали лето в тамошних пастбищах. Китайцы же, наоборот считали за лучшее воевать против чурдженей летом, когда лошади у тех были истощены, клей из рыбьих пузырей, скреплявший их луки, размягчался, от чего сила натяжения луков уменьшалась.
Наиболее выгодным китайцы считали шестой самый жаркий месяц. Весной же и летом китайцы получали некоторую передышку для подготовки «осенней обороны». Такой устой военных действий между китайцами и северными соседями закрепился с давних времен. Не оттого ли именно осенней порой, перед вторжениями чурдженей, чиновники активно разрабатывали планы бегства. Но принимая во внимание эти обстоятельства, которыми руководились его дед и отец, Ся решил ждать не лета, а удобного случая.