И Небо словно услышало его мольбы. Утром, когда Ся умывался, в его палатку вошел стражник и, поклонившись, доложил:
- Господин, к вам рвется какой-то рекрут. Говорит, что знает вас лично и что ему нужно передать вам что-то важной о вашей жене.
- Зови! – тут же велел Ся, отбросив холстину, которой вытирался,.
- Но вдруг это лазутчик? – проявил бдительность стражник.
- Тем более необходимо допросить его, так что зови.
- Да, господин.
Появившийся перед Ся молодой воин, что поклонился ему, показался смутно знакомым.
- Господин, вы не помните меня? – спросил он, глядя на молодого князя с надеждой. – Я третий сын дядюшки Цзя, хозяина харчевни, где стряпала ваша жена.
- Встань! – Ся обрадовался и испугался одновременно, боясь услышать новость, которую ему привез этот молодой человек. Он напрягся, как будто готовился получить роковой удар. Как бы ему ни хотелось тут же расспросить о Ли Эр, вместо этого поинтересовался: - Ты все же осуществил свою мечту и подался в солдаты?
- Господин, я здесь не поэтому… не из-за своей мечты, - заволновался парень. – Я здесь, чтобы предупредить вас – госпожа Ли Эр в опасности.
- Что? – прошептал вдруг пересохшим ртом Ся, чувствуя, что теряет силы и ноги отказываются держать его. – Что с ней?
- Всю семью Минь арестовали, объявив преступниками и изменниками. Мне не ведомы подробности, только из усадьбы Минь к нам был послан слуга от вашей жены. Она велела нам закрыть харчевню и на время покинуть столицу, потому что, будучи ее учителем, батюшка и вся наша семья могла серьезно пострадать. Что мы и сделали, но выехав из Лияна, я сказал батюшке, что необходимо предупредить вас о приключившейся напасти и, что вы, быть может, сумеете спасти госпожу Ли Эр. Отец отпустил меня, благословив на верную службу вам.
- Ты правильно сделал… Лао! – Позвал Ся своего слугу, и когда тот явился, распорядился: - Прими и обучи воинскому ремеслу этого молодца. Как тебя зовут?
- Жун Жун, ваша милость. Клянусь, буду верно служить вам.
- Ступайте, - отпустил обоих Ся и когда те вышли, рухнул на табурет.
Так вот что на самом деле произошло в Лияне. Конечно, Ли Эр было не до писем, когда всю семью постигла беда. С одной стороны, он испытал, чуть ли не облегчение, когда странное молчание жены объяснилось. С другой, не понимал этого, ведь когда такое случилось с его женой и его новой семьей, не должны ли они были в первую очередь сообщить о том ему, своему новому родственнику и мужу?
Но, он не знал всех обстоятельств, как и этот Жун Жун. Нужно немедленно отправляться в Лиян, чтобы во всем разобраться самому и спасти семью жены и ее саму. Но успокоившись и поразмыслив, понял, что с того положения, в котором находился сейчас, сделать ничего не сможет. Наоборот, если он тут же все бросит и помчится в столицу, его самого могут обвинить в злонамеренном неповиновении императорским указам, что лишь подтвердит, что он является сторонником предателей. Он ничего не сможет доказать и никого не спасет и его преданность императору будет поставлена под сомнение, так что даже былые заслуги отца не смогут спасти ни его, ни Ли Эр. Кем он предстанет перед императором? Просителем? Опять просителем, только просить он будет за изменников.
Ему срочно нужно разделаться с чурдженями и явиться в Лиян победителем, только тогда император прислушается к нему. Когда речь пойдет о награде, он выпросит в качестве нее, жизнь жены.
На следующий день он вновь призвал Жун Жуна, велев ему рассказать все, что знает об измене семейства Минь. Но тот рассказал лишь о том, что кто-то предал семью, обвинив Минь в измене. Больше он ничего не знал, так как эта весть обрушилась на дядюшку Цзя и его домочадцев слишком неожиданно и они не имели времени разобраться во всем этом.
Призвав Лю Ляна ставшего его правой рукой, Ся заявил, что с нападением на чжурдженей больше тянуть нельзя. Весь день и всю ночь оба просидели за построением, принимая во внимание все былые, даже мало мальские, военные успехи племени Красного Орла.
На следующий день в лагере случилась драка, и Ся приказал привести к нему ее зачинщиков. Он заметно расстроился, когда ими оказались его слуга Лао и Жун Жун. Когда оба опустились перед ним на колени, Ся коротко, не скрывая недовольства, спросил: