Дверь открыла женщина с гладко зачесанными волосами в простом темном платье.
— Май болеет, — сказала она. — А ты — Мацей Лазанек. Я угадала?
Я кивнул. У женщины было озабоченное лицо с темными кругами под глазами. Она печально улыбнулась мне.
— Заходи, Мацек, сын очень обрадуется тебе. У него высокая температура, но это не заразно. Скорее всего — опять воспаление легких.
На цыпочках я вошел в пропахшую лекарствами комнату.
Май лежал на боку с закрытыми глазами. Мои шаги он все же расслышал; веки, дрогнув, поднялись, и он сделал попытку улыбнуться мне.
— Мацек… Здорово, что ты пришел.
Лоб его покрывали капельки пота, на щеках проступал лихорадочный румянец, казалось, что он только что был занят какой-то изнурительной работой и прилег совершенно обессиленный. На столике рядом с постелью стояло несколько темных бутылочек и стакан с недопитым чаем.
— Как это случилось?
— Выбежал во двор в одной рубашке. Всего-то на одну минутку. Но организм у меня слабый, вот и…
— Чепуха! — с деланным пренебрежением воскликнул я. — Через день-другой ты будешь здоров как бык.
— Едва ли, — прошептал Май. — В груди колет, и голова как-то паршиво гудит… Неважны мои дела, Мацек. Доктор чуть ли не целый час прослушивал меня и так и эдак, а потом уговаривал маму отправить меня в больницу. Но мама не согласилась.
— И правильно сделала, — сказал я, изо всех сил стараясь улыбаться. — Врачи вообще любят все преувеличивать. Появилась у меня как-то сыпь, так доктор сразу объявил, что у меня тиф, а сыпь через два дня бесследно исчезла.
Историю с доктором и сыпью я придумал с ходу, чтобы утешить Мая, и, кажется, мне это удалось. Он немного повеселел и даже подпер голову рукой.
— Может, ты и прав, — сказал он. — Хотелось бы поскорее выздороветь, терпеть не могу валяться в постели. Ну, что слышно в школе?
— От пана Берентовича тебе привет и пожелания скорейшего выздоровления. Я спрашивал его, не отыскался ли ключ.
— Ну?
— Нет, он не нашел его. Но зато разъяснилась история с этими таинственными шагами, помнишь? Оказалось, что ничего таинственного — просто ходил Шульц. У него квартира при школе, и он иногда поздно возвращается к себе.
— Учитель Шульц, — задумчиво протянул Май, опуская голову на подушку. — Никакой загадки…
— С ним я тоже разговаривал. — Я пододвинул стул к самой кровати. — Он знает, что мы интересуемся подземельями, ему Берентович сказал. Шульц считает, что сторож просто забыл, куда засунул ключ, и что он наверняка отыщется при первой же уборке. Шульц поддерживает наш план осмотреть подземелья и даже обещал поговорить об этом с директором. Как только ты выздоровеешь…
— А как же замок? — прервал меня Май. — Кто его смазал?
— И это выяснилось, — ответил я. — Уборщица. Она смазывала замки по всей школе.
— Это тебе тоже Шульц сказал?
Я кивнул. В голосе Мая мне послышалось сомнение. Но может быть, мне просто так показалось. Может, мне просто хотелось услышать подтверждение своим сомнениям. Я верил Шульцу, должен был верить опытности отца и капитана Черного, которые не видели во всей этой истории ничего необычного. И все же меня не до конца убедили их доводы.
— Ты не веришь.
Уже в который раз я убедился в умении Мая отгадывать чужие мысли. Он пристально вглядывался в меня из-под полуопущенных век.
— Скоро мы точно будем знать, что и как, — сказал я. — Я тут провожу один эксперимент.
Мне не хотелось рассказывать Маю, в чем заключается суть этого эксперимента, а он и не спрашивал. В комнату вошла мать Мая и поставила передо мной чашку с чаем. В маленькую рюмочку она налила несколько капель пахнущего какими-то знакомыми травами лекарства. Май выпил и, поморщившись, бессильно упал на подушку. Я встал.
— Посиди еще, — сказал Май, не открывая глаз. — Как у тебя получается с ребятами?
— Средне, — признался я, когда мать Мая вышла из комнаты. — Осецкую я вообще знать не хочу. С того дня я с ней ни разу не заговорил.
— Но все время об этом думаешь, — тихо проговорил Май. — И очень плохо делаешь. Не стоит. Она — девчонка, слабая. Уверен, что она относится к тебе хорошо, но боится насмешек. Это естественно. Сильные характеры встречаются редко.
— Все это так, — согласился я. — За это я на нее не обижаюсь. Но зачем ей понадобилось рассказывать все Флюковской?
— Девочки часто поверяют друг другу свои тайны, — сказал Май со слабой улыбкой. — И вообще все могло быть совсем не так, как ты воображаешь.
— А откуда ты знаешь, как я воображаю?