Милиционер с карабином никак не мог справиться с напирающей толпой, и на помощь ему пришли еще двое.
— Расходитесь, граждане, расходитесь!
Люди уступали неохотно. Однако на толпу подействовал тот аргумент, что шальная пуля может попасть в кого-нибудь из зрителей. И тут, как бы в подтверждение этих слов, снова загремели выстрелы.
Я вернулся домой и стал с нетерпением дожидаться отца, которому наверняка будут известны результаты облавы.
Наконец он пришел.
— Поймали их? — сразу же спросил я.
— К сожалению, нет, — ответил он. — Как в воду канули. Милиция обыскала все здание, но безрезультатно. Наверное, им удалось через ограду перебраться на территорию садовых участков, а оттуда в лес.
«Интересно, — шептал я про себя, лежа в постели, — очень все это интересно складывается…»
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Больница. Уж не историк ли? Перышко исчезло. Цирк. Мотоцикл Витека. Гитлеровцы схвачены
Больница размещалась в большом сером здании, перед фасадом которого росли тополя. Вокруг больницы распростерся парк, грустно шелестевший в это время пожелтевшими листьями. Крыша больницы, покрытая оцинкованным железом, опавшие листья, посыпанная гравием дорожка, — все было мокрым от дождя.
— Зайдем? — спросил я Витека.
— Лучше подождать, — ответил он. — Подождем, когда его мать выйдет. Спросим у нее, можно ли к нему?
Мы расположились в ажурной беседке, летом наверняка весьма привлекательной, но сейчас продуваемой навылет резкими порывами ветра. Я присел на мокрую скамейку, поплотнее закутавшись в непромокаемый дождевик. Было холодно. Мы здесь уже в третий раз; до сих пор врач не пускал нас к Маю, каждый раз недовольно ворча, что тот не в состоянии принимать гостей. Может быть, завтра или послезавтра, когда больному станет лучше…
— Она пробудет у него не более десяти минут, — произнес я, с трудом шевеля непослушными от холода губами. — Иначе она опоздает на работу.
— Посмотрим, — неохотно отозвался Коваль.
Мать Мая выходила из больницы точно без пяти минут четыре, чтобы к четырем попасть в комитет. Мы еще в прошлый раз хотели подойти к ней, но она шла с заплаканным лицом и даже не заметила, что мы стоим перед ней на дорожке.
Мне очень хотелось повидать Мая. У меня была уверенность, что при виде меня он улыбнется, встанет, предложит вместе прогуляться, или сыграть в шахматы, или почитать вслух «Приключения Робина Гуда». Никак я не мог представить его лежащим без сознания или мечущимся в постели от жара. Меня никак не покидала уверенность, что Май ничуть не изменился.
— Я уверен, что он уже хорошо себя чувствует, — сказал я. — Увидишь, сегодня нас пустят.
— Пустят, — согласился со мной Витек. — Обязательно пустят. Мы не уйдем отсюда, не повидав его.
— Правильно, — согласился я. — Нужно объяснить доктору, что он сразу почувствует себя лучше, как только увидится с нами.
Ветер рвал полы моего дождевика, сек лицо мельчайшими каплями дождя. Щеки у Коваля совсем посинели от холода, да и мои выглядели, наверное, не лучше. И тут мы увидели, как дверь больницы распахнулась и на крыльце появилась мать Мая.
— Иди ты! — Витек подтолкнул меня. — Спроси, что и как там у него.
Я выбежал из беседки. Мама Мая шла быстро, не оглядываясь и слегка наклоняясь вперед из-за ветра. Мне удалось догнать ее лишь у самых ворот.
— Простите, пожалуйста, — запыхавшись, окликнул я ее.
Она посмотрела отсутствующим взглядом, будто видела меня впервые в жизни.
— Я — Мацей Лазанек, друг Мая, — поспешил я прийти ей на помощь. — Скажите, пожалуйста, как он себя чувствует?
Губы ее тронула едва заметная улыбка.
— Ему немного лучше, — сказала она. — Доктора говорят, что кризис уже миновал. Но выглядит он еще очень плохо.
— Здесь еще один его друг… — сказал я. — Нам очень хотелось бы навестить Мая. Мы уже в третий раз приходим…
— Это невозможно! — Пани Бордович покачала головой. — Май пока очень слаб, и температура все еще держится.
Я уцепился за рукав ее плаща.
— Извините, но Маю наш визит пошел бы на пользу, я уверен, что он обрадуется нам и сразу же почувствует себя лучше…
На ее лице снова промелькнула улыбка. Я почувствовал на своей щеке теплое и ласковое прикосновение ее пальцев.
— Ты очень хороший мальчик, Мацек. Я не сомневаюсь, что Май обрадовался бы вашему приходу, но сейчас вас просто не пустят к нему. Визиты пока разрешены только мне. Завтра я обязательно передам ему привет от вас.
Она снова провела пальцами по моей щеке, глянула на часы и заторопилась на работу. Я вернулся в беседку.