Судя по его игровому опыту, такие большие боссы не побеждаются так легко!
Внезапно волосы у него на теле встали дыбом. Интуиция Клоуна кричала о приближении смертельной опасности!
Не раздумывая, Клейн резко перекатился влево.
В этот самый миг из ниоткуда появился и рассёк воздух длинный, необычайно острый белый костяной клинок. Он был неестественно, дьявольски красив, его скорость была невероятной, а траектория — неотвратимой.
Вжик!
Одежда на правой стороне груди Клейна была разрезана пополам, его кожа была разрезана пополам, его плоть была разрезана пополам, и его кости тоже были разрезаны пополам!
Рана была такой глубокой, что виднелось лёгкое.
Если бы он не почувствовал опасность заранее и не уклонился, этот удар разрубил бы его надвое, и он бы умер на месте!
Но даже так, Клейн замер. Острая боль заполнила его сознание, вытеснив все мысли.
На конце костяного клинка стремительно материализовался силуэт. Если бы не её сильно выпирающий живот, в ней уже никто не смог бы узнать Мегаос.
Её волосы и одежда сгорели дотла, кожа на лице и теле обуглилась и отваливалась кусками. Нос расплавился, оставив на своём месте две чёрные дыры. Глазницы были пусты, и в их глубине плясало бледно-белое пламя.
Левая рука Мегаос превратилась в тот самый белый костяной клинок, который она держала в руке, — дьявольский и одновременно священный.
Бам!
Пол содрогнулся. Мегаос, игнорируя Данна, игнорируя Леонарда, игнорируя вновь нахлынувшие чёрные, холодные и скользкие нити, телепортировалась к застывшему после переката Клейну и занесла костяной клинок над его шеей.
Внезапно она услышала голос, исполненный величайшего богохульства:
— Подчинись!
Леонард поднял левую руку, нацелив ладонь на Мегаос. Запечатанный артефакт 2-105 на его запястье из толстого, бледного, окровавленного сосуда превратился в тёмно-красный, раздувшийся до предела «кишечник».
С помощью Похитителя Сосудов он успешно украл у Мегаос Слова Хулы и теперь пытался использовать её же способность, чтобы подчинить её!
Только способность равного уровня могла сработать!
Под воздействием Слов Хулы Мегаос согнулась в поясе, её колени задрожали, движения замерли. Бесчисленные чёрные нити, словно обнаружив лакомую добычу, устремились к ней. Клейн, воспользовавшись моментом, перекатился в другую сторону, оставляя за собой кровавый след.
Боль немного отступила, и он, сунув руку в карман, достал последний Талисман Солнечной Вспышки.
Нужно прикончить её, пока она обездвижена!
Если она продержится до рождения «ребёнка», последствия будут невообразимы!
Бум!
Голова Мегаос взорвалась сама по себе, разбрасывая обугленную кожу и плоть.
Но её безголовое тело, освободившись от влияния Слов Хулы, ринулось, словно пушечное ядро, на Леонарда! Из-за того, что Слова Хулы были прерваны силой, Леонард на мгновение застыл на месте.
В этот момент Данн Смит всё так же крепко сжимал урну с Прахом Святой Селены, его лицо было смертельно бледным. А созданным им ледяным чёрным нитям не хватало всего мгновения, чтобы сомкнуться и поглотить всё пространство вокруг.
Бам!
Мегаос врезалась в Леонарда, впечатав его в стену, которая с грохотом обрушилась.
Кости Леонарда трещали, изо рта текла кровь. Он не успел даже попытаться сопротивляться и тут же потерял сознание.
Мегаос занесла белый костяной клинок, но бесчисленные чёрные нити, исходившие из урны с Прахом Святой Селены, снова опутали её, пытаясь обездвижить.
Клейн, не обращая внимания на свои раны, достал тонкую золотую пластину.
Едва он собрался произнести заклинание на древнем гермесском, как в глубокой, тёмной и тихой комнате раздался внезапный звук:
— Уа!
Это был плач младенца.
Глава 209: Свет
— Уа!
Младенец в утробе Мегаос заплакал, зашевелился, стремясь родиться, помочь матери вырваться из беды.
Чёрные, холодные и скользкие нити, словно испугавшись или будто их схватила невидимая сила, отпрянули назад.
— Уа!
Данн и Клейн одновременно почувствовали сильное головокружение. Их горло сдавило, дыхательные пути сжались, и дышать стало невыносимо трудно.
Из носа, глаз и ушей потекла алая кровь, словно все капилляры в их телах лопнули.
Если бы не то, что Клейн, пребывая над серым туманом, привык к шёпоту и крикам, и если бы не то, что Данн держал в руках Прах Святой Селены, они бы наверняка потеряли сознание, как Леонард Митчелл.