— Гениальная мысль, не так ли? — седовласый старик с глубокими морщинами с сияющими глазами посмотрел на Клейна.
Клейн согласно кивнул:
— Да.
— Ха-ха, можешь взглянуть. Завтра начнёшь помогать мне с этой работой, — старый мистер Нил подвинул несколько пожелтевших страниц Клейну.
Клейн повернул их к себе, и, едва взглянув, застыл на месте!
Хотя символы были скопированы небрежно и слегка искажены, он ни за что бы их не спутал…
Потому что это были самые знакомые ему письмена:
Китайские иероглифы!
Да ещё и в упрощённом начертании!
Глава 21: Встреча со старым знакомым на чужбине
На мгновение Клейну показалось, что он вернулся обратно. Но элегантная газовая лампа в латунной решётке и оловянная банка с серебряной отделкой для свежемолотого кофе, стоявшая перед Старым Нилом, вернули его к реальности.
Неужели император Розель, мой предшественник-попаданец, — мой соотечественник? Он вёл свои тайные записи на упрощённом китайском, которого в этом мире не существует?
С непередаваемым чувством «встречи со старым знакомым на чужбине» Клейн быстро пробежал глазами три страницы рукописи:
«Восемнадцатое ноября. Удивительное дело. Невероятный эксперимент и случайная ошибка позволили мне обнаружить беднягу, заточённого в буре и затерянного во тьме. Он может лишь слегка приблизиться к реальному миру в полнолуние каждого месяца, но всё равно не в силах донести свой зов. Ему повезло, он встретил меня, главного героя этой эпохи.
Перечитав написанное выше, я вдруг почувствовал лёгкую грусть. Даже когда пишу иероглифами, невольно проскальзывает этот ужасный переводческий акцент. Сорок лет пролетели как одно мгновение, а прежние воспоминания кажутся сном.
Первое января тысяча сто восемьдесят четвёртого года. Грандиозный новогодний бал. Мадам Фрональ — просто богиня.
Второе января. Члены моего дипломатического комитета — сборище ослов!
Третье января. Мой первоначальный выбор был слишком поспешным. Сейчас мне кажется, что и Ученик, и Провидец, и Вор были бы куда лучше. Увы, пути назад нет.
Четвёртое января. Почему мои дети так глупы? Я говорил им тысячу раз: не ведитесь на уловки этих святош. Нет, возможно, и самих святош одурачили. Ключ к зелью — не в обладании, а в усвоении! Не в раскрытии, а в отыгрывании! А название зелья — это не просто ключевой символ, это конкретный образ, это ключ к усвоению!
Двадцать второе сентября. Против меня формируется альянс. С севера — Фейсак, с востока — Лоэн, с юга — Фейнепоттер. Мои враги наконец объединились. Но я не боюсь. Я докажу им на деле, что разницу в вооружении и знаниях не компенсировать ни численностью, ни Потусторонними низких Последовательностей. К тому же, у меня они тоже есть. А что до высших… хе-хе, они забыли, кто я такой?
Двадцать третье сентября. Я потерял связь с кораблём, ищущим Забытую Землю Богов. Пора бы изобрести беспроводной телеграф. Надеюсь, буря ему не помешает.
Двадцать четвёртое сентября. Мисс Исака ещё очаровательнее, чем мадам Фрональ. Возможно, я просто ностальгирую по юности.»
Поскольку это была копия, из-за сложности иероглифов каждый знак был увеличен, поэтому текста на каждой странице было немного. Обратная сторона и вовсе была пустой для удобства хранения и изучения. Но даже так, Клейн читал с бешено колотящимся сердцем. Особенно описание Розелем ключа к зельям — это было всё равно что найти «решение задачи», овладеть бесценной тайной.
Возможно, это станет путеводной звездой на моём будущем пути Потустороннего!
Хм, три страницы рукописи — это дневниковые записи разных периодов. Похоже, у императора Розеля была привычка указывать год только в самом начале. К какому году относятся записи за ноябрь и сентябрь, пока неясно…
Кого он нашёл, этого беднягу?
Что именно означают усвоение и отыгрывание?
Где находится Забытая Земля Богов?
…
Вопросы, смешанные с восторгом, кипели в голове Клейна. Ему не терпелось собрать все дневники императора Розеля и прочитать их от корки до корки!
— Клейн? — в этот момент раздался недоумённый голос Старого Нила.
Клейн вздрогнул и, поспешно скрывая свои чувства, с улыбкой сказал:
— Я подумал, что я — тот самый особенный, кто сможет их расшифровать.
— Ах, молодость, — кивнул Старый Нил. — Я тоже когда-то считал себя особенным.
Клейн перевернул три страницы рукописи, убедился, что ничего не пропустил, и вернул их, небрежно спросив: