Раненый между тем перестал зажимать себе рот, негромко выругался, уронил голову и затих.
— Здорово бабахнуло! — сказал Сергей.
— Здорово, — согласился Никита и тут же влепил ему такую оплеуху, что парень кубарем полетел со склона к воде.
— Будешь знать, как своевольничать! — крикнул ему вдогонку Никита.
Щека потом долго горела, но Сергей не обижался. Не надо было из-под телеги вылезать. Ослушался вожака, вот и схлопотал.
После этой засады целый месяц прошел тихо и без приключений. Пару раз, правда, чуть не попали в ловушки, оставленные какими-то мелкими негодяями. В одном заброшенном городишке к северу от Москвы они нашли почти нетронутые строения.
Раньше здесь был, наверно, институт или лаборатория — уцелевшая стеклянная посуда удивила Сергея: круглые прозрачные бутыли с широкой горловиной, стеклянные спирали, плоские блюдца, а то и штуковины вовсе непонятной формы и назначения. Бинокля, о котором ему рассказал Никита, найти не удалось, хотя здесь сохранились кое-какие приборы. Антон хотел было их прямо так и взять, но Никита велел разобрать и вынуть самое ценное. С этими приборами хлопот не оберешься, сказал он. Антон и Владимир понимающе переглянулись. Сергей тоже слышал краем уха, что ведьмаки Правителя строго следят, чтобы всякую хитрую технику аккуратно им доставляли, а потом еще строже допытываются, где взяли, что еще оставили, с кем встречались, то да се, морока, словом…
Вот в этом месте и чуть не нарвались. Потянул Сергей за ручку уцелевшей двери, да хорошо рядом Никита оказался, заметил тонкую леску в проеме, что от двери тянулась. Когда со стороны окна влезли, увидели, что другим концом привязана та леска к горлышку бутыли с темной жидкостью, а бутыль на самом краю стола пристроена.
— Вот гады ученые, — выругался Антон. — Травануть хотели. А ну как дети бы сюда забежали?!
Никита покачал головой и внимательно оглядел ловушку.
— Недавно поставили, — сказал он. — Пылища на ней от силы месяца три-четыре. Не ученые. Кто-то шарил здесь да памятку оставил.
Осторожно понюхал пробку и, сморщившись, зажал пальцами ноздри.
— Точно отрава, — согласился он с Антоном. — Если бы разбили — веники.
Уходили из городишка осторожно, стараясь не сходить с еле заметной колеи на заросшей дороге. Но все равно чуть не напоролись на самострел. Спусковая веревка прогнила, и поэтому, когда Владимир, ведущий под уздцы коня, отогнул ветку, что свисала над дорогой, самопал не выстрелил. А то сидела бы в нем стрела со ржавым гвоздем вместо наконечника.
Вечером на привале, когда они вышли к воде и остановились у здания без окон с висячим замком на железной двери, Сергей стал допытываться, кто же это им такие подлянки устраивает.
Никита вообще не ответил, а Антон сумрачно пояснил, что ныне всякие людишки попадаются, даже среди старателей. Гадят за собой, капканы налаживают. Молчун Владимир вдруг разговорился и долго втолковывал парню, по каким приметам можно определить, где прошли честные промысловики, где мелкие грабители, а где хитрованы подлые ловушки насторожили и как те ловушки обходить.
Антон буркнул, что таких выблядков надо убивать. Из-за них о старателях дурная молва идет. Люди думают, что золота и добра всякого у них немерено, тогда как за кусок приличной нержавейки порой головой рискуешь.
— Куда же все подевалось-то? — почесал в затылке Сергей. — Я слышал, после мора всего было навалом, бери не хочу!
— Попробовал бы взять. Мародеров на месте кончали! — буркнул Никита. А барахло, говорят, какие-то реставраторы прибрали к рукам, хорошо все почистили. Только куда все вывезли, никто не знает.
— Есть потаенное место, — значительно сказал Антон, подняв палец и выразительно глянув на Сергея. — Закрома, понимаешь? Туда все и свезено, схоронено. А схорон тот не всякому откроется, даже если место найдешь. Слова нужные знать надо да и траву особую при себе иметь.
— Разрыв-траву, что ли? — усмехнулся Владимир.
— Можно и ее. Только есть что и посильнее.
— А-а… — только и протянул Владимир, понимающе качая головой.
Сергей понял, о чем идет речь. Дома мужики долгим вечером судачили как-то о волчьей траве и о том, как люди Правителя сурово наказывают любого, кого поймают хоть е малой понюшкой. Траву ту будто бы везде с корнем изводят, говорили одни, а другие утверждали, что вовсе и не истребляют, из нее, мол, лекарство маги варят. А гончар тогда встрепенулся и кричать стал, что никакого лекарства не варят, отрава это чистая, у его дружка кум сдуру этой травки перебрал и кранты ему, в лупилу тут же сковырнулся, пришлось бедолагу на месте кончать…