Я плелся мимо вывернутого вчерашним взрывом купола… Обостренное обоняние почувствовало в воздухе холодное течение, будто от колодца…
Опустив голову через перила, я вздрогнул, как наэлектризованный, когда, втянув в себя струю воздуха, почуял влажность.
Никодим, отплясывая танец «диких», подтвердил мое ощущение…
У нас была длинная веревка. Никодим настаивал: бросить машину и спуститься вниз. Я колебался – здравый смысл выставлял сильные доводы: бросить машину – значит обречь себя почти наверняка на постоянное жительство на луне; обратно подняться по тонкой веревке мы не смогли бы.
Пустить Никодима с бочонком опасно, так как он после неудачного полета сильно ослаб.
Предложить ему остаться около машины, а самому полезть в колодец? Друг мой был так возбужден, что я боялся вызвать в нем дурные подозрения.
И вот мы стояли и спорили хриплыми голосами, не зная, на что решиться.
В разгар нашего не совсем нормального спора вдруг вклинился слабый голос, скорее стон…
Прислушались… Стон поднимался из колодца.
– Ну, Никодим, – решил я наконец, – я полезу, а вы останетесь около «сигары».
Как я и ждал, Никодим запротестовал. Он указывал: если внизу раненый, придется его вытягивать на канате, не бросить же? А так как вы сильнее, то и должны остаться наверху.
– Ну, с обратным подъемом меня и раненого, если таковой будет, вы легко справитесь, – разочаровал я его и, подкатив «сигару» к колодцу, объяснил, приступив сейчас же к делу:
– Мы привяжем конец каната к одному из задних колес Под «сигару» подложим вот этот обломок, чтобы ее колеса, соединенные с двигателем, не касались пола. Вы будете регулировать вращение их; и у нас будет хороший лифт, когда к другому концу каната я привяжу себя…
Таким образом, по моей идее, канат должен будет наматываться вокруг оси.
Мой приятель возразил:
– От трения с краем колодца веревка загорится или перетрется…
– Пустяки, – отпарировал я и использовал уцелевший блок, перекинув веревку через него.
– Только скорее… скорее, – согласился теперь Никодим – Я умираю от жажды!..
Меня не нужно было торопить. Усилившиеся стоны в колодце активировали меня сильнее всякой жажды.
Блок заскрипел, и я с бечевкой за плечами стал быстро опускаться с немного жутким чувством в дышавший сыростью колодец.
Увидав, спустя 2–3 минуты, что он кончился, я крикнул вверх об остановке. Веревка натянулась и замерла.
Я повис на расстоянии не меньше 10-и сажен в отверстии гранитного свода.
Внизу все представляло страшную картину разрушения. Стеклянные шары направо и налево от меня в потолке были разбиты, из них катилось жидкое «солнце», испаряясь, не успев долететь вниз, и наполняя мерцающим полумраком атмосферу. Я разглядел развороченные взрывом сооружения и темную, движущуюся массу под собой, издававшую стоны.
Не заметив ничего подозрительного, я дал сигнал к дальнейшему спуску.
Опускаясь все ниже и ниже, я сообразил нечто, в одно и то же время обеспокоившее и ободрившее меня, а мой желудок начал возбужденно сокращаться…
…Все было залито клокотавшей водой…
Темная масса оказалась Шариковым… Бедняга с размозженными ногами пытался взобраться на обломок гранитного куска, спасаясь от наводнения.
Увидев меня, он что-то жалобно залепетал.
«Допрыгался», – подумал я, но от его ран стало жутко.
– А Вепрев где?
– Ушел… туда… дальше… – простонал несчастный.
– Значит, жив и невредим?
– Да… он догадался… укрылся…
– А вас, значит, бросил? – продолжал я жестокий (сознаюсь) допрос.
– Бросил… подлец!..
– Может быть, это западня? – невольно схватился я за револьвер.
– Нет… нет… – простонал раненый, поняв мое подозрение. – Он бежал… к небезам…
– Какие-такие небезы?..
– Лунные жители… Они скоро будут здесь… ой-ой-ой!..
Должно быть, я не особенно нежно пропустил веревку ему под плечи.
«Вот черт, у него здесь союзники, что ли?» – думал я про Вепрева, наполняя боченок и флягу живительной влагой и не забыв влить ее в свой исстрадавшийся организм.
Никодим нетерпеливо задергал веревку.
– Готово! – крикнул я. – Принимайте гостя. – К Шарикову я привязал флягу, а сам, уже по пояс в воде, остался с боченком.
Как только веревка натянулась, раненый потерял сознание, его раздробленные ноги стали бессильно болтаться.
С револьвером в руке, посреди бурлящей воды, я ждал возвращения каната. Печальные думы витали надо мной.
История усложнялась. Появились какие-то «небезы», если это только не бред потерявшего много крови и жалкого теперь врага.